— Очень жаль, что у нас нет мира в семье, особенно сейчас, в военное время. Никто не знает, что еще с нами со всеми будет.
— Правильно, Джордж, — искренно поддержала мужа миссис Бантинг, что доставило ему большое удовольствие. А если бы она оказывала ему такую поддержку почаще, было бы еще приятнее.
За послеобеденной чашкой чая мистер Бантинг вдруг вспомнил, что «Золотому дождю» пора взяться за лопату и тем самым приблизить день победы над врагом. Авторы статей по вопросам садоводства и огородничества утверждали, что почву надо подготовить именно сейчас, согласно всем законам агротехники. (Мистер Бантинг долго разыскивал это слово в своем толковом словаре.) Его старые башмаки, стоявшие в кухонном шкафчике и обреченные мысленно на утиль, еще отлично послужат ему в саду. Это была утешительная мысль, и мистер Бантинг надевал их, словно воин, препоясывающий чресла мечом, который вскорости раскроит череп Гитлеру. Но он не сразу принялся за работу. Сначала надо было составить план действий; как только перед ним встала проблема непосредственной работы с лопатой, его мысли обратились к Эрнесту и Крису. А вот разбить грядки, это он может сделать сам.
Саду мистера Бантинга пришлось многое претерпеть на своем веку, но он так и не покорился. Мистер Бантинг считал, что садоводство это его прихоть, так сказать, его конек, и то увлекался садом, то совсем его забрасывал, в зависимости от расположения духа. Такой метод неплох, если вашим коньком является собирание марок, или астрономия, но применять его к садоводству не рекомендуется. В противоположность мистеру Бантингу природа не собиралась забрасывать его сад. Сорняки произрастали там в огромном количестве, их семена относило ветром в сад Оски, и между соседями возникали недоразумения.
В данный момент Оски шествовал по своему саду с мотыгой в руках, держа ее, точно винтовку с примкнутым штыком. Стоило какой-нибудь непрошенной былинке выдать нечаянно свое присутствие, и мотыга Оски моментально вырывала ее с корнем. Его движения были стремительны, словно он метал копье вслед движущейся цели. Кроме сорняков, Оски столь же яростно воевал с различными вредителями, а они, как и следовало ожидать, невозбранно плодились в саду мистера Бантинга, являясь справедливой карой за его нерадивость. Предполагалось, что эти насекомые, коим не удавалось скрыться от глаз Оски, проникают в его сад через изгородь и сразу же набрасываются на овощи. Оски разделывался с ними так же стремительно, как и с сорняками, но проявлял при этом еще большую злобу, памятуя об их происхождении. Сад Оски был наилучше возделанным участком на много миль в окружности, и его хозяин гордился этим. Цветущий, чисто выполотый, он служил блестящим доказательством той истины, что при надлежащем умении и прилежании можно претворить в жизнь все посулы, которые мы читаем на пакетах с семенами.
— Думаете рыть щель? — заинтересовался Оски, понаблюдав некоторое время, как мистер Бантинг ходит по саду и производит какой-то обмер.
— Хочу посадить побольше овощей. Интенсивная культура. Надо помогать стране.
— А я бы на вашем месте вырыл щель, —сказал Оски, словно стараясь направить устремления мистера Бантинга в более доступную тому область.
— Это зачем же? Неужели вы думаете, что немцы прилетят в Килворт?
— С них станется. Щели роются глубиной в шесть футов, с перекрытием, сверху еще слой земли в восемнадцать дюймов. Сверху можно посадить тыкву.
— Да нет, не стоит, — сказал мистер Бантинг, считавший, что щель только испортит ему сад. Но говорить об этом Оски было нельзя, и он придумал другое объяснение.
— Я читал в газете, что одно городское, управление ввело налог на щели. Наших килвортских умников тоже на это хватит. Им только бы придраться к чему-нибудь.
— А все-таки щель вырыть нужно, — повторил Оски, верный своему обычному методу в споре, который заключался в неоднократном возвращении к первоначальному тезису. — Страшны не столько бомбы, Бантинг, сколько осколки снарядов эк-эк[3]. Что взлетело кверху, то упадет вниз. Вы знаете, с какой скоростью осколок снаряда пролетает четыре мили?
— Нет. С какой? А что такое эк-эк?
— Вот видите. Вы ничего не знаете, а уж готовы спорить. Послушайте моего совета: ройте щель и обратите особое внимание на перекрытие.
Мистер Бантинг смотрел, как Оски вышел из сада и направился дежурить на пост противовоздушной обороны. «Вот бедняга, — подумал он, — забил себе голову всякой техникой». Оски имел обыкновение посматривать через садовую изгородь, точно нацист через пограничную линию, за которой начиналась не дававшая ему покоя беспечная и свободная жизнь соседней территории. Он постоянно прерывал мистера Бантинга, затевавшего какую-нибудь работу в саду, и говорил, что наука и время года требуют сейчас производства совсем других работ, — как правило, такого характера, о которых мистер Бантинг даже не помышлял. Оски старательно, по всем правилам научного садоводства, подстриг бы обе яблони, росшие в саду «Золотого дождя», не подозревая, что цветы, а не плоды самое главное для мистера Бантинга. Особая прелесть сада мистера Бантинга, где иной раз сажали лук, а вырастал нарцисс, была совершенно недоступна Оски, все мысли которого вращались вокруг фосфатов. Этот человек был настолько лишен поэтической жилки, что называл красный шалфей aquilegia.