Смущенный вид Берта говорил, что он не забыл еще, какой критике он подвергся, когда окрестил свой первый танк «Нарциссом». Все семейство Бантингов горело желанием узнать, как же назван новый танк, повидимому, считая, что Берт должен дать ему такое имя, которое вполне удовлетворило бы их. Миссис Бантинг пришла ему на помощь.
— Не говори им, Берт! Опять поднимут спор.
— Правильно, — согласился мистер Бантинг. — Что имя... как сказал поэт. — Он хотел припомнить, что сказал поэт дальше, но не смог и снова занялся едой.
— Приятно, что все мы опять вместе. И ты, Эви, с нами. — Он посмотрел в ее зеленовато-карие глаза, темные и блестящие, всегда словно манившие заглянуть в них поглубже. — Жаль, что Эрнеста нет. Не придется послушать музыку.
— Мы с Моникой думали пойти сегодня в «Одеон»,— слишком торопливо вставил Крис.
У мистера Бантинга сдавило горло, «из чистейшего эгоизма», — сказал он себе поспешно. Но ему так хотелось хоть пять минут побыть с Крисом. Он мечтал об этом со страстным нетерпением, что было неразумно, ребячливо, даже просто глупо, — он сам это понимал. У него было какое-то странное чувство, что он еще не повидался с Крисом, не ощутил его присутствия по-настоящему. А между тем, что могло быть естественней желания Криса провести вечер с Моникой? Она, а не родители, была для него сейчас на первом плане. Крису, конечно, и в голову не приходило, что его отца обуревают такие глупые чувства.
— Ну, конечно, ступайте развлекайтесь, — сказал он и подумал о Берте. Крис и Моника будут далеко не в восторге, если Берт увяжется за ними; но Берт был лишен такта. Это было его самой ярко выраженной чертой характера, если не считать совершенно чудовищного аппетита. За столом мистер Бантинг, откровенно говоря, все время наблюдал за Бертом — не из-за недостатка гостеприимства, а просто из любопытства, которое естественно возникает у человека при виде всякого из ряда вон выходящего явления.
Он закурил трубку, обычно следовавшую за каждым принятием пищи, и, стоя на коврике перед камином рядом с Бертом, занимавшим около трех четвертей пространства, принялся обдумывать способ, как бы избавить от него Криса и Монику. Необходим стратегический прием; нужно задержать его здесь, пока Крис и Моника не уйдут. Можно, например, поводить его по саду, так сказать, поводить за нос.
— Я, пожалуй, пойду поговорю с мисс Бантинг.
Мистер Бантинг посмотрел на него в полной растерянности; затем лицо его прояснилось. — То есть с Джули? Она в саду. Скажи ей, чтоб она показала тебе огород. — Он предупредительно распахнул перед ним дверь и легонько подтолкнул его к выходу.
Джули в саду срезала розы, являя собой весьма живописное зрелище. Она всецело была поглощена этим занятием. Она тщательно составляла букет, с большим вкусом подбирая цветы и не гнушаясь иной раз перегнуться через забор и позаимствовать недостающий для полного эффекта цветок с кустов мистера Оски. Берт уже давно определил, что она — художественная натура, и при этом новом доказательстве его охватили робость и боязнь помешать занятию, в котором он чувствовал себя профаном. Поэтому он был приятно удивлен, когда, не поднимая головы, она встретила его вопросом.
— Берт, как же ты назвал свой новый танк?
До чего женщины любопытны! Как часто приходилось ему с этим сталкиваться — словно булавку воткнут в тебя в ту минуту, когда ты подходишь к ним с самыми дружескими чувствами.
— Может быть, ты назвал его «Мститель»? Или каким-нибудь хищным зверем или птицей, «Коршун», например, или «Филин»?
— Ну, брось это.
Она взглянула на него, прижав букет к, груди, — очаровательная поза. — Ну, Берт, скажи мне.
— Видишь ли, вот это как вышло, — начал он, заранее приготовляясь к защите. Однако, обнаружив, что это довольно сложное дело, он махнул рукой и в порыве безрассудной откровенности выпалил: — Я назвал его «Джули».
Она выпрямилась. — Вот как! Даже не «Чудовище», а просто «Джули»?
— Послушай! Ты меня не поняла.
— У тебя много знакомых девушек по имени Джули?
Берт почувствовал, что краснеет, но все же кое-как выдавил из себя: — Только ты одна.
— Хм! — произнесла она, положила на ладонь рядышком две розы и с той неожиданной сменой настроения, которая всегда ставила его в тупик, добавила: — Это очень мило с твоей стороны, Берт. Я польщена. Я удивлена, конечно, но все же я польщена.