Вдруг в объектив глаз попался человек грузного телосложения. Он махал рукой. По чёрным джинсам и идентичного цвета куртке нараспашку, (оттуда выглядывала бежевая кофта, чей владелец ходил в ней всё время года, кроме лета), было нетрудно догадаться, кто стоит перед Ричардом. У человека ладони оставались неприкрытыми, что свидетельствовало об отсутствии перчаток. Ноги Ричарда резко потупились, а музыку Чайковского, передаваемая из колонок, хотелось выключить. Аппетит пропал. Деваться некуда. Он пошёл отворять дверь. И теперь будь что будет. Дэвис, как всегда — любое стерпит.
Подросток надел куртку с воротника до манжета пропитанную прохладой, и теперь всем телом стал греть вещь. Слышались шаги со двора, как кто-то подходит. Сердце застучало. Ричард собрался с мыслями, сжал кулаки и выдавил из себя защитную реакцию — серьёзное лицо. Сейчас он будет показывать, как сильно не боится *собаки*.
— Привет, что тебе нужно?
— Салам, можно к тебе в дом?
Руки у этого парня загнаны в карманы верхней одежды. Его умение стоять на земле просто восхищала.
— Это ещё зачем?
Ричард стал поспешно закрывать дверь. Человек на него смотрел точно в душу.
— Можно с тобой закорешиться? — с особой уверенностью сказал он.
— Что? — Дэвис притормозил коней и вернулся в прежнее русло, расширяя дверной проём с каждой секундой.
“Это какой-то розыгрыш…”.
— Потом объясню. У нас ещё с тобой целый час.
— Ты не охренел ли? А если я тебя не впущу?
— Слушай. Я правда хочу с тобой подружиться.
Полноватый мальчик протянул руку.
— Ты сколько моих нервов потратил? Катись калачиком, парень!
Ричард со всей дури захлопывает дверь. В моменте он осознал, насколько это неуважительное действие по отношению к родителем, особенно когда они ещё спят. Его сердце вздрогнуло. Дэвис закрыл глаза. Характерного хлопка не последовало. Резиновый сапог Оллскопа сделал своё дело.
— Ай… — последовало тихое по ту сторону двери. “И что мне делать? Если не отстанет, беребужу всех тут нахрен”.
— Ты задрал. Входи. Только тихо. Родители у меня дома спят.
— Это я понял, брат.
“Не называй меня братом!”, вот что хотел ответить Ричард. Но все, как назло, храпят.
Оллскоп прошёл через порог, снял свои поношенные кроссовки, которым три года от приобретения, и поставил, как положено, на подставку. Сразу видно — чужак в доме. Его обувь существенно отличалась от семьи Ричарда: грязная и просящая есть.
— Где у тебя комната? — бестактно начал Вася, будто отыгрывая роль злоумышленника.
— Наверху…
— Погнали! — произнёс шёпотом.
Тогда, на прошлых дней, этот тип по-похабски с ним относился… Стоит ли ему доверять? “Что он задумал? Он слишком самоуверенно хочет со мной поговорить. Что ему нужно? Он хочет меня убить. Инициировать самоубийство меня и обокрасть всю мою семью?”. Но тут дверь в комнату Ричарда отворилась, и Оллскоп скинул свою куртку на пол. Дэвис свою повесил ещё на первом этаже.
— Смотри!
В руках он перед собой держал обыкновенную тетрадь. Судя по всему, он её как раз таки и прятал в куртке. Василий её раскрыл. На форзаце (салатовой части) внизу справа маленьким почерком располагалась еле заметная надпись. На другой стороне тетради простирались бледно-голубые линии. Уж что-что, а напечатали стопудово их давно.
— Ты хочешь, чтобы я тебе проект сделал? А что же ещё ты хоч…
— Да нет же! — он указал своим неотёсанным пальцем на пометку. Ричард её с первого раза не заметил. — Читай!
Дэвису пришлось наклониться к “эпиграфу” в салатовой части. Он начал водить пальцем и произносить по слогам написанное.
— Мы-ш-ле-ни-е… б… Это б? — Ричард откинул голову в сторону.
— Да.
— Ага. Хорошо. Получается мышление бух… ты?
— ЛА!
— Не ори, дебил, — сказал Ричард и не изменяя себе, треснул его по башке. Странности вновь продолжаются. Оллскоп не сопротивляется. — Выходит, мышление бухла?
— Да.
Повисла тишина. Ричард готовил слова.
— Слушай, похоже на реферат. Не желаешь пойти прочь? — сказал он, чуть улыбаясь. Ответ убил.
— Как ты узнал, что я хочу стать писателем?
Олсскоп прихватился за пижаму Дэвиса.
— Отцепись от меня! Хватит ко всем вещам подходить своеобразно! От тебя что угодно можно ожидать! Мне страшно!