Хотя в ресторане было шумно и людно, мистер Бикулла, казалось, не обращал внимания на многочисленных соседей, и, когда их провели к свободному столику, он с довольным видом по-хозяйски осмотрелся вокруг.
— Взгляните, — сказал он, протягивая Лессингу меню. — Вы можете выбрать все, что угодно. Например, жареное филе камбалы с лимоном и соусом тартар за два шиллинга девять пенсов, затем «Рисотто Болонез» за шиллинг три пенса или баранье жаркое с бобами и печеной картошкой за шиллинг восемь пенсов. И не обращайте внимания на цены, это моя забота. А потом вы, возможно, пожелаете шоколадное мороженое «Маршмэллоу» или кофе «Маршмэллоу», а возможно, и то и другое. Сам я неизменно заказываю оба блюда. Обожаю сладкое!
Мистер Бикулла непрестанно о чем-то говорил во время обеда, а затем предложил пойти во второй зал «Палладиума», куда он, разумеется, уже купил билеты. Лессингу не хотелось домой, и он, хотя и не без колебаний, согласился и, заразившись веселостью своего спутника, от души смеялся над клоунами и жонглерами, получая истинное удовольствие.
Стояла прекрасная ночь, и Лессинг решил пойти домой пешком. Он поблагодарил мистера Бикуллу за щедрость и радушие. Их прощание затянулось, они еще долго стояли и разговаривали у входа в метро на Оксфорд-серкус. Мистер Бикулла расставался с ним тоже неохотно.
— Мне нравится делать людям приятное, — сказал он. — Я сам от этого получаю удовольствие. Надеюсь, мы с вами еще куда-нибудь сходим. Быть может, в следующий вторник, если все будет хорошо и погода не испортится. Вы ведь свободны во вторник, доктор?
— Да. Только в следующий раз моим гостем будете вы.
— С удовольствием.
— Хорошо, спасибо вам еще раз, — и спокойной ночи!
— Спокойной ночи, доктор. Спокойной ночи!
Глава VII
На следующий вечер после обеда в «Бовуар Приват Отеле» мистер Бикулла поднялся в свою комнату вместе с сэром Симоном Киллало и снова уговорил его занять место в кресле. Мистер Бикулла с присущей ему церемонностью сварил кофе в стеклянном кофейнике и, открыв свой недавно обретенный матросский сундучок для хранения бренди, поровну наполнил две рюмочки. С легким поклоном он протянул одну из них своему почтенному гостю.
— Сегодня я опять читал Слимэна, — сказал сэр Симон. — Я не перестаю восторгаться его трудами.
— Вы имеете в виду сэра Вильяма Слимэна? Офицера, разоблачившего всех тхагов в Индии?
— Да. Вы читали его книгу?
— Конечно. Это одна из интереснейших книг.
— У него несомненное дарование при необычайном терпении. Думаю, эти качества необходимы всем реформаторам. Но сами тхаги…
— Они были не менее терпеливы, чем сэр Вильям Слимэн.
— Интересно, их жертвы когда-нибудь подозревали о страшном конце? Вспомним типичный случай. Путешественник, скажем, паломник неторопливо, в духе своего времени едет к Назику или Бенаресу. По пути он встречает двух незнакомцев, очень любезных и славных людей. По их словам, они направляются туда же, во всем помогают путнику и удивительно добры к нему…
— В Индии, — сказал мистер Бикулла, — добротой никого не удивишь. Путешественник или паломник будет тепло принят в любом селении. В Индии никто не заподозрит злоумышленника в доброжелательном и щедром незнакомце.
— Даже во времена тхагов? Но вы помните, тхаги нередко втирались в доверие к будущим жертвам. Тхаг убеждал несчастного в своем расположении к нему и иногда даже становился его закадычным другом. Между тем самым главным для тхага было выбрать наиболее подходящее время и место для намеченного убийства и ограбления.
— Все не так просто, — вздохнул мистер Бикулла. — Существовал также и религиозный мотив, и, хотя мои познания в этой области скудны и поверхностны, я все же убежден, что тхаг относился к так называемой жертве с подлинной сердечной теплотой и искренностью.
— И все же это всегда заканчивалось убийством и ограблением, — сказал сэр Симон. — Я не отрицаю, что убийство носило религиозный характер, я даже не сомневаюсь в этом. Но не только религиозный. Так тхаги зарабатывали себе на жизнь.
— Возможно, они считали, — сказал мистер Бикулла, — что достойны вознаграждения за свои действия. Я ко всему этому отношусь точно так же, как и вы, но сами тхаги относились к своим действиям как-то иначе. Я их не защищаю, а просто пытаюсь разобраться.
— Тхаги поклонялись богине Кали. Я бы не сказал, что мне симпатична эта богиня.
— Тем не менее она символизирует одну из важнейших сторон жизни. Разрушение так же естественно, как созидание. Шива, ее муж, олицетворял жизненную силу, а черная богиня Кали, танцующая на его спине, — смерть. Они неотделимы друг от друга, сэр Симон.
— По-моему, не стоит так красиво изображать смерть.
— Но почему же? Вы, англичане, представляете смерть костлявым стариком с длинной бородой, который незаметно подкрадывается к человеку. А индусы видят смерть в образе темнокожей женщины, танцующей, смеющейся и болтающей ногами в воздухе. Разве ваш седобородый старик более правдоподобен?
— Мы с детства привыкли к этому образу.
— А в Индии люди с детства привыкали к тхагам, пока Слимэн их не уничтожил. И тхаги не были бородатыми стариками, ковыляющими по дорогам, напротив, они были молоды и здоровы. Например, на вашей картине…
— Я ее продал в числе других, хотя денег за нее все еще не получил.
— Очень жаль. Но вы, несомненно, помните, что делает предводитель тхагов на этой вашей картине: он бросается на жертву сзади, накидывает петлю из своего пагри на голову несчастного, а босой ногой упирается в его спину, одним резким движением натягивает пагри и сворачивает жертве шею. Ваш седобородый старик, к тому же, наверное, страдающий ревматизмом, вряд ли смог бы так быстро отправить человека на тот свет.
— Думаю, обычный метод убийства был более простым. Тхаги душили врагов, используя тюрбан, тетиву или веревку.
— Чтобы ловко и безболезненно свернуть человеку шею, надо быть профессионалом, — сказал мистер Бикулла немного меланхолично. — Истинные мастера своего дела справлялись голыми руками.
— Откуда вы все это знаете? Я прочитал все книги на данную тему.
— Вы, очевидно, читали «Рамасиану» Слимэна и Фрайра, а он скуп на детали… Или Форбеса, который тоже не лучше…
— Но Шервуд и Торнтон намного интереснее, да и написали они немало.
— Они допустили массу ошибок.
— Почему вы так говорите? — сказал сэр Симон, начав сердиться.
— Во-первых, они не знают того, что я только что вам рассказал, — как тхаги сворачивали шею. Но вы бы и сами смогли такое совершить. Вы худой, и у вас длинные ноги. Длинные ноги — это самое главное. Я вам докажу.
Мистер Бикулла встал и отодвинул стул. Затем поднял левую ногу и согнул ее так, что в колене она образовала прямой угол. Медленно поднял колено вверх, к груди, а его ступня с поджатыми пальцами приблизилась к паху. Он оказался на удивление гибким, его бедра были поразительно узкими и длинными, колено прижатой к груди ноги находилось почти под ключицей.
— У вас тоже получится, — сказал мистер Бикулла. — Встаньте и попробуйте.
— Сорок лет назад получилось бы, — ответил сэр Симон, — но, боюсь, сейчас я слишком стар для таких упражнений.
— Попробуйте, — повторил мистер Бикулла и через минуту воскликнул: — Вот! Я же говорил вам. У вас получилось не хуже, чем у меня. Самое важное — это длинные ноги, бедра. А теперь встаньте позади меня, снова поднимите ногу и прижмите колено к моей спине. Обхватите мой лоб руками и слегка сожмите пальцы.
— Я не могу выполнить все в точности, — смутился сэр Симон.
— Прижмите сильнее колено… Взгляните в зеркало, сэр Симон! Не забавная ли картина, как вы считаете?
В длинном зеркале шкафа красного дерева отражались сэр Симон, немного смущенный, но готовый свернуть шею своему партнеру, и мистер Бикулла, слегка отогнувшийся назад, — зрелище не менее забавное, чем брачные игры лягушек. Сэр Симон, вспыхнув и откашлявшись, поспешно вернулся в свое кресло.