Я улыбнулась, наблюдая, как Тристан открыл дверцу холодильника. Он достал кастрюлю с тушеным мясом, о котором говорила Мэри, и поставил ее на плиту, повозившись с регулятором, чтобы включить конфорку. Затем мы стали ждать, пока еда разогреется.
Я запрыгнула на деревянную стойку, а Тристан облокотился на стойку напротив, скрестив руки на груди. Я ковыряла ткань своих джинсов. От плиты исходил низкий гул, когда она нагревалась.
– Ты очень давно знаешь Мэри, – сказала я. Это прозвучало, скорее, как вопрос, нежели утверждение.
Тристан кивнул, его взгляд задержался на мне.
– Она занималась нашим домом в Лондоне. Но отец продал его в обмен на лучшую недвижимость и нанял другую управляющую, поэтому Мэри с мужем вернулись сюда, в Шотландию. Когда я купил этот дом, она была единственной, кому я доверил управлять им. Я знаю ее с тех пор, как был совсем мальчишкой.
– Почему твой отец нанял кого-то другого, если она так долго была с твоей семьей? – с любопытством спросила я, гадая, ответит ли Тристан.
– Мэри с ним во многом не соглашалась. Они много спорили. У Мэри очень строгое представление о том, что такое семья, и как следует вести домашнее хозяйство. Мой отец был не совсем семейным человеком, и это постоянно выводило ее из себя.
Тристан отвечал так легко, а ведь всего пару недель назад мне пришлось бы вытаскивать из него информацию. Мне было интересно, что же изменилось. Я почувствовала надежду, что, возможно, он решил забыть о соглашении о неразглашении и глубже вовлечь меня в свою жизнь.
– Мэри сделала вид, что давно тебя не видела.
– Я как-то говорил, что в последний раз брал отпуск почти два года назад. Я приезжал сюда. Но я стараюсь видеться с ней каждый раз, когда бываю в Лондоне. Обычно Мэри удается приехать ко мне на поезде, если мое расписание забито. Я ее очень люблю.
– И она, кажется, очень любит тебя, – сказала я, улыбаясь.
Его губы изогнулись вверх.
– Ревнуешь?
– Могла бы.
Тристан беззаботно покачал головой. Казалось, это место подарило ему облегчение. Выдвинув ящик стола, он достал половник и осторожно помешал тушеное мясо, чтобы оно не пригорело на дне кастрюли.
– Ты любишь это место, да? – спросила я, оглядываясь по сторонам. Сушеные травы и лаванда свисали с контейнера для хранения над островком, придавая кухне чудесный уют. В левой части кухни находилось окно, за которым было темно. Днем из него открывался прекрасный вид, но, если бы я сейчас находилась здесь одна, то испугалась бы. С Тристаном же я чувствовала себя в безопасности. Защищенной.
– Я хотел бы жить здесь. Мне нравится пространство, уединение, сама страна. – Тристан отрицательно покачал головой. – К сожалению, сейчас это нереально.
– Ты ведь можешь жить там, где хочешь.
– Я буду отрезан от всего. Не смогу управлять «Блэквелл Файнешнл» отсюда. Мне нужно быть рядом, по крайней мере, к одному из главных филиалов, ближайший из которых находится в Лондоне, в нескольких часах езды. – я не стала с этим спорить. – Хотя, возможно, когда-нибудь… – его глаза прожигали меня насквозь. – Здесь прекрасное место, чтобы создать семью.
От напряженности в его взгляде мое сердце замерло в груди, но я не смогла бы отвести от Тристана взор, даже если бы захотела. Его слова вызвали в моем сознании опасные образы. Образы детей, пикников и брака. Волшебные образы, о которых я мечтала до боли, но понимала, что они могут никогда не осуществиться.
– Ты хочешь детей? – спросила я мягким голосом.
– Да, – пророкотал Тристан. – Много. – от его слов меня обожгло жаром. –Полагаю, именно поэтому брак по договоренности имел свои достоинства, – продолжил он, отведя от меня взгляд, чтобы проверить тушеное мясо.
– Что ты имеешь в виду?
Он пожал плечами.
– Мне тридцать. Хочется поскорее завести детей. Я не представлял, что влюблюсь в кого-то после того, что сделала моя бывшая девушка. Поэтому в Изабель был смысл.
Я не знала, какие чувства вызвали у меня его слова. Но от них у меня перехватывало дыхание. Означало ли это, что он влюбился в меня?
– Она была подушкой безопасности, – уточнила я, радуясь, что мы наконец-то заговорили об этом. Хоть о чем-то. Мы больше не отметали колючие темы в сторону, надеясь, что в конце концов обо всем позабудем.
– Да, – согласился Тристан.
Я сглотнула, глядя на свои колени.
– Ты сожалеешь о том, что сделал?
Я услышала, как он замер, помешивая тушеное мясо, металлический половник звякнул о край кастрюли. И вдруг Тристан оказался передо мной, коснувшись поцелуем моего лба, согрев меня в холодной кухне. Его губы были невероятно горячими.
– Нет, – прошептал он, коснувшись дыханием прядей моих волос. – Никогда.
Мои глаза встретились с его зелеными глазами, обрамленными темными ресницами, от которых у меня подгибались колени.
– Ты мне веришь? – спросил он, казалось, нуждаясь в моем ответе.
– Да.
Я верила. Тристан бы не разорвал помолвку, не будь у него ко мне чувств.
Он, казалось, был удовлетворен моим ответом и отстранился, чтобы взять тарелки для ужина. А я уже жаждала тепла его тела. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как мы в последний раз были близки.
Тушеное мясо было восхитительным. Мэри была превосходной кухаркой, как и говорил Тристан. Мы ели в тишине, хотя в ней не было того напряжения, которое охватывало нас последние два дня.
После этого мы вернулись в свои спальни. Было поздно, и к тому же последний день в Лондоне выдался насыщенным. Я с нетерпением ждала хорошего сна, хотя мне не нравилась мысль о том, что снова придется спать без Тристана. Вчера и так было достаточно тяжело, а теперь, когда он ночевал за стенкой, это походило на пытку.
На обратном пути по дому Тристан устроил небольшую экскурсию, пообещав показать остальное завтра – сады, конюшни и небольшой лес за домом. На нижнем этаже располагались прихожая, кухня, гостиная, переоборудованный офис и три свободные спальни. Восточное крыло принадлежало Мэри и ее мужу, поэтому мы туда не рискнули отправиться, но в западном крыле было больше спален и ванных комнат, не говоря уже о большой, полностью укомплектованной библиотеке с огромными кожаными креслами и камином. Она была сказочной.
Мы ненадолго задержались у дверей наших спален, не желая прощаться. Тристан взглянул на меня, но не двинулся, чтобы прикоснуться. Несмотря на то, что раньше я понятия не имела, чего хотела, сейчас, все, чего я жаждала – его объятий.
Но в конце концов мы лишь пожелали друг другу спокойной ночи. А потом разошлись по своим комнатам и закрыли за собой двери. Я оставила свою незапертой.
Сон не шел. Я прикусила губу, прокручивая в голове последние два дня, лежа в постели в темной комнате. Ветер завывал в оконных рамах, дребезжали стекла, но вовсе не это мешало уснуть. Именно вчерашний разговор, беседа на кухне, моменты, которые мы с Тристаном провели вместе в Лондоне, занимаясь такими простыми вещами, как осмотр достопримечательностей и поедание сэндвичей у фонтана, не давали погрузиться в сон. И у меня защемило сердце, когда я обо всем вспомнила.