Услышав о невиданных гостях, к райцентру подтянулись разного рода торговцы, развернув в обозе веселую ярмарку. Вечерами, отведав забористой гномьей браги, разухарившиеся артисты театра устраивали пляски на площади с неизменными прыжками через пылающие костры. Мясной завод перевыполнил планы на десять лет вперед, скормив мохнатым гурманам всю тухлятину со складов. А еще через девять месяцев в некоторых семьях появились очень волосатые младенцы, крепко вставшие на ножки уже через неделю.
Само собой разумеется, выборы прошли при полноценной явке избирателей, решивших ради такого важного политического события лично стопроцентным составом приехать из своих деревень, вымерших под корень уже лет пятьдесят тому назад.
С чувством заслуженной гордости, мистер Данбартоншир полюбовался глянцевой почетной грамотой, на которой красовалась ажурная сургучная печать и сияли золотом слова: «лучшему активисту на выборах ... года». Аккуратно спрятав трофей в сундук, колдун вышел на крыльцо и проводил взглядом последний птичий клин, летящий подальше от подбирающейся зимы.
На ближайшие сто лет предстояло найти себе новую причину для светлой грусти. Гордый сын шотландского народа считал ниже своего достоинства поднимать стопочку с домашней брагой без действительно стоящего повода. Учитывая наступающие длинные холодные вечера, такой повод срочно требовалось найти. Убедившись, что калитка надежно заперта, дипломированный специалист в черной магии удобно устроился на крыльце и задумался...
Не мешая ему, в чужом мире, рядом с жарко горящим костром, огромные мохнатые орки взяли в лапы полюбившиеся балалайки и затянули, вдыхая полынные запахи:
— Ой, ты, степь широкая, степь раздольная...
06. Дирижабль мистера Данбартоншира
Мудрый мистер Данбартоншир играл в карты. В подкидного дурака, игру интеллектуальную и сложную, все тонкости которой были доступны лишь истинным уроженцам Шотландии. По большим праздникам в этот список можно было еще включить старосту деревни [который, собственно, и научил магистра черной магии данной игре]. Но такие тонкости хозяин старой избы не стал излагать мелкому демону, что сидел напротив и с грустью пучил глаза в собранную в лапах половину колоды.
Надо признаться, что сегодня вечером глубокоуважаемый чернокнижник жульничал. Даже два раза.
Во-первых, он успел выхлебать уже три литра своей любимой браги. Демон посчитал, что пьяный человек не сможет играть хорошо, и жестоко ошибся. В таком состоянии мистер Данбартоншир обыгрывал кого угодно. Даже старосту, бравшего в юности призы на районных слетах юных дарований. Но слово «допинг» ничего не говорило гостю, чем старик беззастенчиво и воспользовался.
А во-вторых, картежники на кон поставили душу. Что по отношению к чародею было не совсем честно, так как свою он давно заложил лично Люциферу. И теперь, пьяно икая, мечтал посмотреть, как именно жалкое хвостатое ничтожество будет требовать от босса боссов свой выигрыш.
Но чуда не случилось, и несчастный представитель рогатого племени проиграл. Шепотом ругаясь, он долго рылся в безразмерной сумке, вздыхал и поминал недобрыми словами всех архангелов вместе взятых и какого-то жулика из Назарета в частности. Положив на стол сияющую голубыми огнями сферу, демон хлюпнул носом и испарился, не прощаясь, оставив после себя серный выхлоп.
— О как, — восхитился мистер Данбартоншир, потрогал пальцем новинку и решил отложить детальное изучение на трезвую голову. Закрыв портал в чужие жаркие миры, колдун проветрил комнату и лег спать. Душа-душой, а заслуженному пенсионеру магических наук надо было отдохнуть...
— Es ist unglaublich! — прогремело над ухом сладко сопящего мистера Данбартоншира. От неожиданности колдун взлетел под низкий потолок, где и завис, хлопая глазами. [1]
Рядом с кроватью стоял маленький мужичок в кожаном шлеме, огромных очках-консервах и туго обтягивающей круглое брюхо кожаной куртке. Под носом-картошкой торчали густые рыжие усы. Незнакомец ошалело пучил глаза, подобно вчерашнему демону, и разглядывал висящего в воздухе старика.
— Es kann nicht sein! [2]
— Чего-чего? — не понял еще раз колдун и вернулся на кровать.
Коротышка презрительно махнул рукой и изрек следующую абракадабру:
— Das Arbeitsvieh! [3]