Mаткович. Ничего. И она и ее отец надеялись, что мое наследство будет во много раз больше Вообще-то я и сам думал… отчасти… Но объявились еще другие родственники, о которых я раньше и не слышал…
Редактор. И?…
Маткович. Тот господин, с которым она сейчас танцует фокстрот, притворяясь, будто и не замечает меня, куда более богатый наследник, чем я. Он должен унаследовать целый банк.
Редактор. И все же, несмотря на такое разочарование, я не вижу причин, оправдывающих ваше равнодушие к той сумме, которую вы получили в наследство.
Маткович. Дело в том, что я не хочу иметь над собой хозяина. Я хочу жить свободным. А деньги – самый безжалостный, самый бессердечный хозяин человека.
Редактор. Но ведь эти деньги уже лежат у вас в кармане?! И вы должны с этим примириться.
Маткович. Я их растрачу. Промотаю все наследство, которое, между прочим, не так уж велико. Усыновлю какую-нибудь бездомную сироту. Подарю новое знамя какому-нибудь обществу любителей пения. Накуплю акций самого что ни на есть ненадежного предприятия. Раздам в долг всем, кто наверняка не сможет вернуть. И наконец, если и это не поможет, возьму да и проиграю все в карты. (Достает бумажник.) На сегодня я приготовил двадцать тысяч динаров. Вот пойду сейчас за карточный стол и поставлю все двадцать тысяч на самую дурацкую карту… на ту, которая обречена на проигрыш, и… таким образом уже сегодня облегчу свою совесть на двадцать тысяч динаров. (Поднимается из-за столика.)
Редактор. Да вы никак серьезно…
Маткович Поберегите мое место. Я быстро вернусь. В карты, как и в жизни, проигрываешь быстрее и чаще, чем выигрываешь. (Уходит.)
Те же, без Матковича.
Госпожа копия с Венеры. Милорад! Кел фет он препар иси?[7] Что это за профессор?
Господин из порядочной семьи. Ma фоа,[8] я сам ничего не знаю. Говорят, какой-то профессор, который сорок лет читал лекции. Если вы хотите, могу узнать. (Подходит к Редактору.) Сегодня вечером здесь будут кого-то чествовать, это верно?
Редактор. Верно.
Господин из порядочной семьи. Говорят, какого-то профессора, да? Он что же, очень знаменитый человек?
Редактор. О да, очень знаменитый. Правда, в научных кругах за границей его имя известно больше, чем у нас на родине. Он автор оригинальной теории в области этики, был даже кандидатом на Нобелевскую премию. Сорок лет он читает лекции, у него бесчисленное количество научных трудов; и вообще он человек с огромными заслугами.
Господин из порядочной семьи. Благодарю вас за информацию. (Подходит к Госпоже копии с Венеры.) Этот профессор изобрел какие-то теории, он известен за границей, а не у нас. Сорок лет сидит на кафедре и… в общем это все, что я мог о нем узнать.
Жан (подходит к Редактору). Можно вас попросить?
Редактор. Почему ж нельзя? Можно, Жан.
Жан. Вы понимаете по-английски?
Редактор. Как сказать, вообще немножко понимаю.
Жан (достает из кармана письмо). Мне прислали письмо из Америки. Со вчерашнего дня таскаю его, и никто мне не может прочесть.
Редактор (берет письмо). А кто пишет вам из Америки?
Жан. Не знаю. Правда, есть там у меня дальний родственник. Он уехал тридцать лет назад. Но у него есть родня и поближе меня. Да и о чем ему мне писать-то?
Редактор. И потом, с какой стати ему писать по-английски? Разве уж если он совсем забыл наш язык.
Послевоенный господин. Жан!
Жан. Сию минуточку!
Редактор. Хорошо, вы идите, Жан, а я посмотрю, что здесь такое.
Госпожа, которая летала на высоте 3200 метров (Господину, сидягцему с ней за столиком.) Слушайте, ступайте найдите мне какого-нибудь партнера. Я хочу танцевать, а вы меня не приглашаете. Господин с хорошими связями. Я с большей охотой полетел бы с вами на седьмое небо!
Госпожа, которая летала на высоте 3200 метров. О, для этого у вас не хватит смелости, или, вернее сказать… наглости.
Член совета клуба (где-то в глубине зала). Музыка! Музыка! Туш! Туш!
Музыканты обрывают фокстрот и играют туш. Танцующие останавливаются и выстраиваются шпалерами, оставляя узкий коридор. Гости за столиками встают.
Профессор, те же.
Профессор, седобородый, сгорбленный старик, идет между рядами гостей в сопровождении Председателя клуба и еще нескольких лиц; любезно раскланивается с присутствующими, которые приветствуют его аплодисментами.
Председатель клуба подводит Профессора к креслу, одиноко стоящему почти совсем на авансцене, перед первым столиком слева. Кресло специально поставлено именно для него. Профессор садится. Музыка затихает.
Председатель клуба (становится перед креслом). Уважаемый господин профессор! Клуб, в котором я имею честь быть председателем, считает для себя великой честью отметить в своих стенах такое редкое и значительное событие. Маленькое торжество, свидетелями которого мы все являемся, есть выражение признания ваших великих заслуг на поприще развития нашей науки. Наш клуб считает своим долгом вслед за многими другими учреждениями заявить о признании ваших заслуг. И я с гордостью и с большим удовольствием исполняю этот долг, поздравляя вас в нашем кругу.
Голоса гостей. Живео!
Профессор (встав, слушает речь Председателя клуба). Благодарю вас, господин председатель, и вас, господа члены Элит-клуба! Я весьма тронут столь радушным приемом и столь явным вниманием к моей персоне. Этика, господа, которой я посвятил сорок лет своей трудовой жизни, людям несведущим кажется наукой второстепенной, особенно в наш век материализма и механизации. Но, господа, я глубоко убежден и утверждаю, что этика – основа человеческой цивилизации.
Послевоенный господин. Правильно!
Профессор. На здание человеческой культуры, господа, каждый день обрушиваются все новые смертоносные удары…
Джаз начинает играть танго. Пары танцуют, и толпа вокруг Профессора заметно редеет.
…техническая наука изыскивает все новые и новые средства удушения культуры. А представьте себе, к чему бы привело уничтожение цивилизации, столь высоко ценимой всеми прогрессивными народами со времен Эллады и до наших дней, цивилизации, призванной обуздать разрушительные тенденции.
Послевоенный господин. Правильно!
Профессор. Начнем с элементарной этики, как должен вести себя каждый отдельный индивидуум.
Все ушли. Возле Профессора только Председатель клуба, Послевоенный господин и еще несколько человек.
Послевоенный господин. Правильно! (Преподносит Профессору бокал шампанского). Господин профессор. Я причисляю себя к тем, кто высоко ценит ваши заслуги; позвольте же мне в знак моей искренней признательности преподнести вам этот бокал, наполненный искрящейся живительной влагой. Профессор (принимает бокал). Вы заставляете меня нарушить мои принципы. Но искушение столь велико, а ваши чувства столь искренни, что я не могу отказаться.
Председатель клуба. Теперь разрешите, господин профессор, провести вас по залам. Все члены нашего клуба, преисполненные самого глубокого уважения к вашим заслугам, сочтут за великую честь пожать вашу руку!
Профессор. Извольте. Сегодня я не принадлежу себе. Вы можете располагать мной, как вам будет угодно.
Председатель клуба. Прошу вас! (Берет его под руку и уводит в глубину сцены.)