— Сахар в вино? — широко улыбался Микеле. Софина звонко смеялась.
— Знакомьтесь, это Лили, — ухмылялся Дориан, я пихнула его локтем в бок. Он хохотал, как мальчишка. Я сдерживала улыбку, сделав глоток, облизала губы.
— Это другое дело, — одобрительно заключила я.
Когда принесли горячее, ажиотаж к моей персоне слегка поутих, мы принялись есть и беседовать о всякой всячине, часто смеясь, подшучивая друг над другом и чувствуя, что начинаем морально расслабляться и отдыхать, по-настоящему. Когда Дориан смотрел на меня или невольно касался, внутри всё вспыхивало и дрожало, и я уже потеряла счёт, сколько раз мне приходилось сжимать ноги под столом, делать наигранно невинную улыбку, за которой скрывался звериный оскал от животного желания, которое росло от напряжения, коим был накалён воздух. Я прекрасно ощущала, что он и сам еле сдерживается, но ему безусловно нравилась та игра, которую он вёл, и я просто принимала вызов. Сгорая от собственного безудержного «хотения», я даже забывала следить за беседой, так что для меня было внезапным и не самым приятным открытием то, что зашёл разговор о предстоящем бале и Батлерах.
— Знаешь, Дориан, твой дедушка знатный стратег, — начал Микеле, отправив виноградинку в рот, — Я просто поражаюсь его уму и смекалистости и каждый раз всё больше. Батлеры падут прахом.
— Наконец-то, — выдохнул Дориан, — Я надеюсь, что Лили всё же не придётся с ними говорить.
— Как раз наоборот, — сказал Микеле, — Им обещан разговор, и он должен состояться. Это главное их условие. Я даже догадываюсь, о чём они хотят поговорить с Лили, в частности Эндрю.
— О чём же? — тяжело сглотнув, выдавила я.
— Тебе нельзя знать заранее. Иначе они поймут, что… всё не по-настоящему, если это действительно то, что я думаю.
— Я актриса, — произнесла я, задрав подбородок, — И если придётся сыграть ужас, шок и недоумение, мне удастся это сделать. Я хочу знать хотя бы приблизительно, потому что не иметь понятия гораздо тяжелее. Но если ты догадываешься и знаешь всю правду, то почему бы не рассказать?
— Потому что я не уверен. Ты будешь готовить речь к одному, а вылезет другое и всё выйдет ещё хуже. Просто будь готова ко всему, — Микеле испепеляющим взором кипятил мои глаза. Я подозревала, что одной из причин, по которой он сейчас молчит, может быть Дориан и опасение его реакции. Тяжело сглотнув, я стала думать, что делать и когда услышала пронзительные звуки живого оркестра, с обворожительной улыбкой после пары-тройки фраз, пригласила его на белый танец, а Софи — Дориана. Правильно, чтобы не заскучал.
Микеле сразу же согласился и едва мы вышли на танцпол, притянул к себе за талию, руки на автомате улеглись на крепкие плечи. От этого человека просто несло деньгами, хитростью и ловкостью. Он был опасен, но опасность я чувствовала и прежде — она исходила от Дориана. А также я чувствовала прожигающий взгляд моего жениха — он не на секунду не отводил его, даже когда переговаривался о чём-то с Софиной. Когда вокруг нас заклубилось ещё несколько пар, я позволила себе произнести имя Арбаля:
— Микеле…
— Ты умнее, чем кажешься, Лили, — добро ухмыльнулся он. Я закатила глаза.
— Спасибо. Так, чего хочет Эндрю?
— Информация более, чем точная.
— Зачем же ты тогда блефовал?
— Хотел загасить интерес.
— У тебя вышло ужасно, — улыбнулась я. Он рассмеялся.
— Лили, он хочет выдать тебя замуж за твоего брата, — произнёс он, и я почувствовала, как подкашиваются мои ноги, чуть валясь на него, но тут же находя опору, зная, что Дориан следит. — Тише, тише… Дыши, Лили.
— Что? — выдавила я, наконец начав понимать всё разумом, — Зачем это ему нужно? Для чего?
— Потому что от твоей бабушки-француженки тебе отписано охринительное наследство.
— Керстин, — сглотнула я, — Она что… умерла?
— Да. Пару месяцев назад.
— Господи, — в глазах у меня всё мутнело, — Я откажусь от этих денег в пользу Шона, если в этом вся загвоздка. Но его женой я не буду.
— Боюсь, всё не так просто…
— О чём ты? — нахмурилась я.
— О том, что бабка была в контрах и с сыном и с внуком в последнее время. Там чёрным по белому, что в пользу этих кретинов ты ничего отдать не можешь. Банк будет следить за этим счётом, так как он воистину велик, и, если ты будешь переводить деньги им — он аннулирует оставшиеся суммы.
— Чем же они так досадили Керстин? — нахмурилась я, стараясь следить за ногами.
— А кому они не досадили? И ты не торопись так распоряжаться и отдавать. Со всем этим они Дориана уничтожат.
Я сглотнула тошноту, подкатившую к горлу.
— Ты не должна думать о том, что это неминуемо, Лили, — он остановился и поднял мою голову за подбородок, заглянув в глаза, — Мы с Кристианом Греем сейчас знаем достаточно, чтобы уничтожить их раньше. Намного раньше. Вор вора узнаёт издалека, Лили, — он подмигнул. На что… он намекает? Я тяжело сглотнула.
Мои ноги снова подкосило и Микеле ещё сильнее прижал меня к себе. С большим трудом, но я всё же смогла перевести дух и крепко сжимая его плечи, попыталась отстраниться от него, только сейчас понимая, что его руки у меня на бёдрах. Я прочистила горло и убрала их, вцепившись в его пальцы холодными своими. Когда я перевела взгляд, Софина демонстративно развернулась и поцокала на каблуках в сторону дамских комнат, а Дориан прожигал невидящим меня ледяным взором Микеле Арбаля. Тот, по всей видимости, не обращал на него внимания и, бросив извиняющийся взгляд мне в глаза, пошёл за Софиной. Однако Дориан тут же схватил его за запястье и сжал так, что невозможно было не заметить, как Микеле выгнулся, как по струнке. Я на ватных ногах подбежала и коснулась плеча ревнивца:
— Дориан, перестань! Я чуть не упала, Микеле просто меня задержал! — мне было до боли обидно. Я уже видела Дориана злым, но это был первый раз, когда так отчётливо: его губы сжались в чёрточку, брови сошлись на переносице, глаза метали молнии.
— Отойди, Лили, — не своим голосом проговорил он и меня будто что-то ударило по сердцу, отчего я тут же отстранилась, прикусив кость собственного пальца, чтобы не зарыдать.
От Дориана шёл опасный, испепеляющий ток. Я не слышала, что он говорил, но отчётливо понимала — если слышала хруст, это был хруст руки Микеле и каждое слово Грея приводило его в ещё большую слабость. Когда Дориан наконец-то отпустил его, тот пошёл за Софи чуть ли не в полуобморочном состоянии.
Я, замерев, смотрела на Дориана, взгляд которого постепенно прояснялся. Едва он увидел меня, а не стену, с моего сердца точно упала тяжёлая ноша. Дориан сделал несколько шагов ко мне, а я напротив от него понеслась к столу, схватила свою сумку и помчалась прочь.
— Лили, стой! — услышала я вслед, уже заходя в лифт, который через пару мучительных минут опустился на двенадцать этажей ниже.
Как только я вышла, ныряя в душный ночной воздух, я услышала шаги по ступеням, расположенным в метре от лифта и помчалась быстрее, прямо, вперёд, куда глядели глаза. Я чувствовала обиду, смешанную с раздражением и когда услышала ещё один возглас, отражающий первый, но ещё более отчаянный, то чуть ли не подавилась слезами, которые уже подкатили к горлу, но не успели выйти к глазам. Я всё больше ускорялась, но мои ноги подвели меня. Споткнувшись на ровном месте, я решила продолжить путь дальше, но Дориан схватил меня за руку и резко развернул к себе.
— Лили, ты понимаешь, что тебе говорят?! — прорычал он, сверкая своими глазами гневно и яростно, — Я ни за чьей спиной никогда не иду, как ведомый и если я зову, значит ты должна обернуться, потому что второй раз это может не повториться. Не хочешь разбираться, убегаешь, значит предварительно отказываешься и мне нечего больше от тебя требовать. У меня всё ещё не утрачена гордость.
— Лучше бы ты не утратил мозги, а дал мне объяснить всё!
— Он тебя лапал! Что объяснять?!
— Во-первых, Дориан Грей, это не повод так обращаться с человеком и пугать его до смерти, — зарычала я, — Во-вторых, он меня не лапал, а задержал, потому что я наконец-то узнала, что хочет Эндрю и его паршивый сыночек, я чуть ли не упала без чувств, а ты сразу думаешь, чёрт знает, что! А если бы вообще быть честной, то если бы я не опасалась твоей неадекватной реакции этого танца не было бы даже в моём представлении! Хорошо повеселиться! — я резко развернулась и уже было выкинула ногу для уверенного, широко шага, но Дориан тут же притянул меня за руку к себе, к своему такому упругому горячему телу, сжав одной рукой мою талию, а второй подбородок. Я не могла дышать от чувств.