— Тогда откуда ты узнал о Джессике?
— Я стал невольным свидетелем разговора Марселя с тобой, по мобильнику, — широко улыбнулся он.
— Вот как, — кивнул я.
— Именно. Значит, ты оставил былую любовь ради молодой и свежей?
— Нет, я оставил былую похоть, потому что устал от неё. А насчёт этой… «молодой и свежей», благодаря тебе, дед, у меня очень много мыслей в голове.
— Дориан, — начал он, вздохнув, — Работа актрисы дарить себя миру. Ни одна талантливая личность никогда не сможет принадлежать кому-то одному. Почему браки с творческими людьми чаще оканчиваются крахом?
— Большинство браков оканчиваются крахом, — бесцветно произнёс я.
— Потому что творческих людей больше, чем адекватных и умных, Дориан. Связывать свою жизнь с человеком искусства… Как по мне, ошибка.
— Мама танцовщица, ставшая создательницей одной из самых престижных академий в мире.
— Ей повезло, что в неё влюбился именно твой дурак отец.
— Дед… А Ана? Она закончила литературный факультет…
— Однако она не сумасшедший прозаик, — улыбнулся он.
— Что ж, спорить с тобой бессмысленно, поэтому я брошу эту затею, — произнёс я, опрокинув в себя очередную рюмку, — Надо работать.
Я встал и прошёл к своему рабочему месту. Пробежав глазами по заключительному листу отчёта, я коротко оставил свою подпись и расшифровку под ней. Снова взглянул на дату. Внутри мне было гадко, то ли от алкоголя, то ли от мыслей о тяжелой актёрской стезе, «прелести» которой я не могу исключить из жизни Лили, практически ничего, совершенно ничего не зная о ней.
— Ты совсем скис, — склонив голову набок, произнёс Кристиан, — Я выпью твой кофе, ты не против?
— Конечно не против, — кивнул я.
— Дориан, я могу ошибаться. Не делай поспешных…
— Я знаю, дед, всё нормально. Я просто даже не задумывался об этом, — спокойно произнёс я, — Мы познакомились около месяца назад, с тех пор ни разу не контактировали. Да и особенным желанием, признаться, я не горю.
— А горел?
— Не могу ответить на этот вопрос, я… ко всему относителен. Дни прошли как в тумане, в котором ничего нельзя разобрать. Мне кажется, что ты прав.
— Время покажет, кто из нас прав, — улыбнулся Кристиан, встав. Он пожал мне руку, когда я проводил его до лифта, помог надеть плащ.
— Софи ожидай ближе к вечеру. Она обещала сегодня заехать, навестить деда. Я отправлю её к тебе, ибо вы молодые, продвинутые, сами можете управляться со своей судьбой так, как вам заблагорассудится. Твоя задача настроить рассудок этой блондинки на благо, ты меня понял?
— Понял, понял, — улыбнулся я, обняв его.
Кристиан Грей почтительно кивнул мне, а затем, озорно подмигнул Оливии, которая привстала со стула, облокотившись на ресепшен, чтобы облюбовать своим вниманием деда. Он, самодовольно смеясь, зашёл в лифт и скрылся через несколько секунд за его дверьми. Я с минуту простоял неподвижно, смотря в никуда. Медленно обернувшись, я зашёл в кабинет и, закрыв дверь, уместился на кожаное кресло. Взяв мобильник, я набрал номер старого-доброго Гарольда, благодаря которому, однажды на достаточно долгое время, вошёл в мир обворожительной Лили Дэрлисон.
— Гарри, я сегодня не приду, — сказал я, когда приветствия и вопросы о самочувствии, а также обо всём прочем, остались позади.
— Это я понял.
— Почему? — нахмурился я.
— Потому что Лили сегодня не играет, разве ты не знаешь? — сердце внутри меня замерло, я испугался этого чувства, и резко покачал головой.
— Я не знал… А что случилось?
— Бог с тобой! Ничего, соответствующего твоему убитому тону. Мисс Дэрлисон, мистер Ривз и мистер Кэллин сегодня отправились в турне по Америке, — засмеялся он, — Спектакль «Двое в спальне» требуют зрители с разных уголков нашей державы.
— Вот как, — я сглотнул, выдыхая от некоторого облегчения, — Надолго?
— Не больше месяца, — «чёрт подери!»
— Я могу тебя кое о чём попросить?
— Конечно, Дориан.
— Присылай цветы Лили в каждый город после спектакля, я всё оплачу.
— Ох, это не вопрос… А рассказать ей можно, намекнуть, что ты…?
— Нет, ни в коем случае. Записок никаких.
— Особые пожелания?
— Без разницы, какие цветы… Главное, чтобы их было чуть больше ста. И первый букет… Пусть будут бордовые лилии, — произнёс я тихо.
— Понял. Записал. На этом всё?
— Да, — опережая время, бросил я, и закончил разговор.
Я не мог его продлить даже на минуту, ибо тут же попросил бы информацию о ней, или же номер её телефона. Господи, почти месяц… без неё. Может, это и есть шанс отвыкнуть? Забыть? Избавиться от простого сна, от наваждения, от одержимости, от которой веет лишь загадочностью, неопределённостью и страхом. И больше ничем, абсолютно ничем.
Но тогда почему мне стало так тревожно, едва я услышал: «Лили сегодня не играет»? Если нет больше каких-то особенных, отдельных чувств, почему это так накрыло меня? Я окружён страхами.
s o p h i n a
Дориан
Чувство смертельной тоски, которое я испытывал на протяжении пяти дней, нельзя описать словами. Придя домой в вечер пятницы, я решил напиться до потери сознания, поэтому без лишних прелюдий налил себе виски, плюхнувшись перед камином в гостиной. Сидя, как под кайфом, я автоматически снял с себя рубашку, пропустил сквозь пальцы волосы и сделал крупный глоток горькой жидкости из бокала. Услышав вибрацию мобильника и увидев имя: «Кристиан», я сморщился. Я прекрасно знал, что он снова пристанет ко мне с допросом о Софи: видел ли я её? Говорил с ней? Направил ли на путь истинный?
После нашего с ним разговора в офисе, я прождал Софину весь вечер, лишённый возможности выйти из дома, чтобы просто прогуляться, или сходить выпить кофе в кампании Кларка, который хотел рассказать о своём плане внедрения новых тенденций в бизнес. Когда я понял, что она уж точно не явится, было около полуночи. После этого, Кристиан звонил мне каждый день, задавая одни и те же вопросы и обещая, раз за разом, что сегодня же направит ко мне Софи. Но всё это можно было пропустить мимо ушей. В конце концов, я не её настоятель, а уговаривать её бросить Арбаля — будет безрезультатно. Он хочет, чтобы я повторил его слова, надеясь, что в её глазах я имею больший авторитет? Да хрена тут будет с два. Софи и Дэйзи прекрасно знают, что я могу порвать за своих сестричек кого угодно, а так же им известно, что я никогда не буду отговаривать их быть счастливыми с тем человеком, с которым они хотят быть. К моей радости, малютку Дэйзи парни пока не колышут совершенно, так что я даже не волновался на её счёт. А вот Софи — отъявленная кокетка, вокруг которой клубились поклонники лет с пяти.
Что это значит — парень-бандит? Деньги — есть, шмотки — хоть выкидывай, работа — тоже есть, потому что она получила блестящее образование, и её журналистское дело ей нравится. Машина, которую подарили родители. Двухэтажная квартира в спальном районе Сиэтла была подарена ей в двадцать один год Эленой. Живи — не хочу. Думать, что она преследует корыстные цели, встречаясь с каким-нибудь мошенником, просто-напросто глупо. Это значит, что дело в любви, о которой я не знаю абсолютно ничего. Чем я могу помочь? Как, чёрт подери, я могу на неё повлиять? В моих воспоминаниях, она раз и навсегда останется нашим с Марселем «хвостиком». Мы с братом привыкли считать её крошкой, хотя с ней у меня разница в год, а с Марселем они родились в один день, двенадцатого июля — двойняшки.
Когда кто-то говорит об их рождении, Софи Грей нередко к этому добавляет: «к счастью, мы ни капли не похожи». Что, не много — не мало — лукавство. Может быть, внешнее различие, потому что они хоть и двойня, но не близнецы, делает в её глазах их такими разными, но внутренние факторы этих двоих имеют общий стержень. Оба они сильные, но ранить можно запросто. Оба стараются выглядеть как можно более сногсшибательно, даже если их приглашают на пикник в горах. Софина обладала модельной внешностью: ростом 174 сантиметра, тонкой талией, выразительными сапфировыми глазами и златокудрой головой, — это, безусловно, ей передалось от мамы. От отца Марселю и Софи передалось упорство: они тщеславны, умеют добиваться своей цели. Если любят, то готовы отдать всё, до самой последней возможности, лишь бы человеку, к которому у них чувства, было хорошо.