После этих «горок» мы отправились смотреть тематический праздник — лето от супер-героев Marvel. Дети носились как сумасшедшие. Марсель тщетно пытался сделать вид, что они его раздражают, но Лили вдруг встретилась со мной взглядом, и с загадочной улыбкой сказала:
— Мне кажется, из него выйдет отличный папочка.
— И я того же мнения, — рассмеялся я.
Позже мы отправились гулять по Disney Village, выходя из одного магазинчика и заходя в другой. Я скупал Лили всё, что попадалось ей на глаза, и узнала она об этом только в лимузине, когда мы утомлённые после катания ещё на паре-тройке аттракционов и ужине в одном из французских кафешек Диснейленда решили отправиться в отель, уже ближе к вечеру.
Джон успел нам объяснить, что его вилла постоянно сдаётся, так что увидеть её снова мы уже не так надеялись. По приезде в отель Лили растянулась на постели и посмотрела, впервые за долгое время, в свой мобильник. Резко сев на постели, она шумно сглотнула и посмотрела мне в глаза. Как-то панически, испуганно.
— Дориан… седьмое июня. Неделя прошла, мой отпуск…
Она виновато закусила губу. Шумно сглотнув, я сел рядом и провёл по её щеке.
— Завтра суббота. Выходные. Мы отправимся завтра вечером…
— О, боже, — она облегчённо выдохнула и нежно обняв меня, положила голову на моё плечо. — Я так люблю тебя, Дориан…
— И я тебя люблю, — я мягко целую её в лоб.
Слышу вибрацию мобильника в кармане. Бормочу извинения в волосы Лили и открываю сообщение от Кларка:
«Мистер Грей, суд по делу Хейна состоится во вторник, 11 июня, в 10:00. Нам известно, что Шон Батлер будет присутствовать. Вы будете в Сиэтле к этому времени?»
Недолго подумав, я ответил, прижав Лили ещё крепче к себе.
«Я буду. Обязательно».
concentration
Дориан
Восьмое июня во Франции мы провели все вместе в путешествии на моей яхте по Лазурному берегу. Сошли мы лишь однажды — в Сан-Тропе. Там солнце пекло жарче обычного, так что мы с удовольствием резвились на пляже, затем обедали на удивление вкусным, экзотическим блюдом из осьминогов в ресторане на набережной; поход в местный парк развлечений вызвал меньше феерии, нежели Диснейленд, но эмоций было будь здоров. Лили залезала на детскую стенку «Юный альпинист» и была лучшей среди деток, чем несказанно гордилась. Каждый из нашей мужской компании отвели душу в тире, выстреливая в цель и забрав чуть ли не все игрушки. От каждого по игрушке получила Лили, равно как и Рэйчел. Если раньше их отношения друг к другу выглядели несколько враждебно, (не имею понятия, из-за чего), то поход в BB бутик — фирменный женский магазинчик от Бриджит Бардо, — резко это изменил. Вот так женщины: стоит лишь один раз заняться шопингом и они чуть ли не друзья детства. Лили очень ярко описывала мне словами и жестами, что ей действительно понравилось, но я прервал её жестом руки и завёл обратно, попросив всё показать. Она протестовала, но очень недолго — соблазн был велик. Что мне особенно нравилось в Лили, так это то, что она не стыдилась, не гнушалась денег и подарков, — она внутренне знала, что этого достойна. Мне вдруг стало интересно: как она может вести себя так, как привыкшая к богатству девушка, если её мама была учительницей, а от отца они никогда ничего не ждали? Или, может быть, поначалу? Звонок её мамы раздался как раз-таки тогда, когда мы выходили из бутика. После этой непродолжительной беседы о том, что «всё хорошо», Лили мне объяснила, что её мать работает учительницей английского в заполярье, в очень холодном и отдалённом от внешнего мира месте и раз в два-три месяца звонит ей.
Лили призналась, что по маме очень скучает и скучает давно, ей не было четырнадцати, когда мама начала такие командировки.
— А с кем ты в это время оставалась? — спрашивал я, когда мы вернулись на яхту и, прижавшись, друг к другу, смотрели на полосу белой пены, оставленную судном.
— С Мари, — ласково улыбнулась она, — С Марианной, бабушкой по маминой линии. Она была замечательная… приезжала из Флоренции специально для того, чтобы быть со мной, бросала там всё и ехала, — голос Лили дрогнул, — Прости… Её просто больше нет, — я взял в свои её прохладные руки и крепко сжал, целуя их. Лили насилу дрожаще улыбнулась, часто моргая, чтобы отгонять слёзы.
— Это ты меня прости… Я не должен был, — сконфуженно произнёс я.
— Что? Спрашивать? — она хмурилась, — Что за глупости, Дориан? Ты должен, наоборот! Я почти вошла в твою семью, а ты не знаешь о моей ничего. О моей настоящей семье. Батлеры это… не семья. Я думаю, что узнав только об этой чёрной стороне моей родословной, ты будешь видеть во мне некое… продолжение этого.
— Нет, Лили. Я никогда не считал тебя частью их семьи. Я знал, что ты отделяешься от них всем, чем только можно быть похожей, — я снова поцеловал её в ладошку, — Для меня было бы честью… положить цветы на могилу твоей бабушки и познакомиться с твоей мамой, — я осторожно заглянул ей в глаза. Лили улыбалась, пока слеза, которую она тут же принялась утирать рукой, текла по её щеке. Я крепко прижал Лили к себе.
— Ты знаешь, а я ведь… так и не возложила цветы на её могилу. Она умерла три года назад. В Италии у неё были какие-то подруги, вот они и похоронили. Мама была на Севере, прислала деньги… я тогда поступала, но хотела ехать, даже загранпаспорт сделала. Не смогла. И до сих пор не смогла. Мне нет прощения, — она накрыла руками лицо.
— Эй, малышка… Перестань, — прошептал я, сжимая её крепче в своих руках, — Не плачь, пожалуйста…
— Всё, всё… не буду, просто… У тебя есть могила, на которую следовало бы, но ты не возложил цветов? — и я вспомнил о своей… биологической матери. Самым диким было то, что я хотел это сделать, но не нашёл, где она захоронена. Знал, что на Сен-Жерменском кладбище. Даже пришёл туда с букетом роз. Но тут было и скрестилось всё — и боязнь опоздать на самолёт, и некоторое отторжение правды в душе и… очень много смешанных чувств. Это было давно, когда я говорил с тем наркоманом. Больше я во Францию не прилетал и почтить память не спешил. Я всё это знал, помнил. Но признаваться перед Лили в этом было выше моих сил.
— Нет, — чуть слышно выдавил я, — Нет, нет такой могилы.
— Это и есть счастье, — нежно улыбнулась она и положила голову на мою грудь.
— Следующий твой отпуск… полетим в Италию и оставим самый красивый букет. Договорились? — ободряюще сжимая её плечи, спросил я.
— Договорились, — она часто закивала, улыбаясь мне своей искренней, детской улыбкой.
С одного судна мы перешли на другое, — воздушное, которое стремительно унесло нас в Сиэтл. Мы играли в карты с Марселем и братьями Кригами, Рэйчел с Лили опять говорили о чём-то, оживлённо и весело. Я был счастлив видеть Лили именно такой. Беззаботной, красивой девчонкой с белозубой улыбкой, верой в себя и людей рядом с ней. Она правда была ниспослана мне свыше. Рядом с собой я никогда не замечал девушку, таящую в себе столько достоинств. То, что она великолепно совмещало всё это в себе: нежность и страстность, невинность и скромность разрывало меня на кусочки и возрождало вновь от любви к ней. Наверное, мне никогда не надоест просто так сидеть и смотреть на неё. Впитывать её улыбку, её черты — правильные, точёные, аккуратные. В ней всё было в гармонии, она была пропитана этим чувством изнутри — мне до безумия нравилось мне это. Мне нравилось всё.
На следующее утро — как мне думалось, пока мы не подняли маленькие жалюзи иллюминаторов, — вечером мы прибыли в Сиэтл. Немного странно было снова перестраиваться, но я подумал про себя, что это не потребует много времени: путешествие было недолгим. Попрощавшись с Марселем, Рэйчел и Кригами, мы отправились к нам в квартиру. К нам. От этой мысли в груди разливалось самое настоящее, неподкупное тепло.
Мы приняли ванну вместе, а затем улеглись с шампанским у камина на ворсистом мягком пледе, рассматривая все сделанные мною фотографии. Да, это та самая жизнь, которую я хочу провести с ней. Только с ней одной. На моём мобильнике выплыло сообщение, пока мы смотрели видео и смеялись… Это прервало нас обоих, к моему глубочайшему сожалению.