Медленно, разгоняя окружающий нас мрак, поднималось солнце. Ночь пролетела как один очень страшный, кровавый миг.
— Матвеем, там, за стенами много… — Заставив меня съесть какие-то грибы, произнесла взявшаяся меня перевязывать Хохо. Усевшись на стульчике, находясь на улице, я глядел за тем, как тяжёлых раненых переносят в дом. Как кролли стягивают трупы, раздевают их, а после делят на кучи приговаривая «наш не наш». Их отношение к смерти, к восприятию гибели сородичей не такое, как у людей. Гибель, она воспринимается ими нормально, даже дети долго не плачут по своим родителям, понимая, что сейчас для всех есть занятие по важней. Я вот так не мог…
— Староста… — Глядя на моё лицо, жалостно протянула целительница. Не того ты жалеешь подруга, не того…
— Подождём наступления дня. Пока ещё слишком темно и опасно выходить за стену.
— А как быть с ранеными? — Спросила Пом. — Ну, теми, что чужие, и ещё не изгои.
— Гоблинов всех под нож, резать, не жалея. Вряд ли я смогу договориться с кем-то вроде них. Хищников — на ваше усмотрение. Будут сопротивляться — убивайте, главное сейчас сохранить жизни наших жителей. — Охмелевшим от грибов, глядя на то, с какой заботой, обхаживает мою рану Хохо, проговорил я. Боль отступала, десятки непонятно откуда взявшихся ярких оттенков красок ударили по глазам.
— Хорошо, рыкунов не жалко. Позволите мне говорить с ранеными? Ну, то есть, можно выйти за ворота? Я не убегу, честно при честно! — Выплюнула Пом, чем меня насмешила. Новая, непонятная боль в рёбрах отозвалась дрожью по всему телу.
— Мудагар вместе с Кобо собирались за стену, скажи чтоб тебя взяли с собой. Ты меня сегодня столько раз выручала, мне больше нет причин сомневаться в тебе. Пом, блеснув своими оранжевыми глазками, встав на носочки, вновь приготовилась прыгнуть на меня с объятиями, но выставившая руку Хохо, остановила ту.
— Иди работай, лиса!
— Хорошо, я со всем разберусь, а после, вновь вернусь к тебе, Матвеем, не смей умирать. — Стукнув себя кулачков в упругую грудь, заявила рыжая, отчего я вновь усмехнулся. Умирать то я точно не собирался.
Тела валялись повсюду. В числе убитых были не только воины. К сожалению, в числе жертв атаки оказалось много стариков и женщин, именно они, грудью своей закрыли прорыв со стороны коровников. Самое удивительное, хищники и гоблины не тронули коров. Наверняка хотели сохранить для себя, будучи уверенными, что смогут взять крепость. Ни хуя ребятки, пока я живы, хер вам, а не крепость!
Когда мимо меня пронесли труп гоблина со вспоротым животом, чувствуя зловоние, трупное, вонючее, я более не смог терпеть, облевав остатком ужина землю и собственную обувь.
— Матвеем… В голову не били? — Глядя на меня, спросила Хохо.
— Нет, от запаха плохо стало. — Ответил я. — Прикажи нашим разводить костёр внутри стен, пусть жгут трупы. Боюсь, вынести всех, да ещё и подальше, чтоб не завонять округу нам не дадут.
Рука моя потянулась за зажигалкой в карман. Я хотел передать ту(вместе с секретом) Хохо, но внезапно нащупал лишь осколки жиги. Сука, она разбилась, чирк-чирк магии больше не будет! Словно потеряв боевую подругу, тяжело вздохнул. Даже и не почувствовал, когда та взорвалась. Пальцами нащупал влагу, вытащив руку из кармана, вижу кровь и ощущаю нотки аромата газа.
— О боги, вас и там ранили? — Перепугавшись больше, чем за моё плечо, тут же принялась стягивать с меня штаны Хохо.
— Стой, подожди…
— Некогда ждать, кровотечение может убить вас раньше, чем вы поймёте!
Да нет там никакого течения, блять…
Чувствуя моё сопротивление и недовольство, Хохо замирает, а после переводит взгляд на сидевшего рядом здоровяка.
— Я забираю Шамана, Кобаго, дальше сами справитесь?
— Да. Позаботься о Матвееме, Хохо. Если бы не его магия, все бы мы могли спать вечным сном, как и мой сын… — В голосе воина чувствовался траур. В глазах читалось «лучше бы я, а не мой сын».
— Друг, мне очень жаль. — Опираясь на женщину, искренне произнёс я. Пусть при первой нашей с Корого совместной работе, мы явно не сошлись во взглядах, но его смерти я точно не хотел. Опечаленный здоровяк кивнул, ничего не сказав в ответ, двинул к вратам. Нужны ли ему мои соболезнования? Станет ли ему от них легче? Нет конечно, но пусть хотя бы знает, что смерть его сына мне не безразлична.