Этот вечер, ночь, я провёл в гордом одиночестве, в качестве нейтрала между двумя лагерями. С одной стороны, на меня, укрывающегося у костра плащом Барда, с повозки поглядывала волчица, ожидая когда я прибегу к ней под одеяло греться. С другой, находясь в компании своей шумной семьи, всё так же, рукой держась за браслет, моего визита ждала крольчиха, имени которой я даже не знал.
Утро наступило рано, сидя у углей, только и успел что закрыть глаза, как сквозь деревья вырвались первые лучи рассвета, подающие команду «В путь». Вечером и утром, никто не поделился со мной и коркой хлеба. Чувство голода, всё труднее и труднее гасилось другими мыслями, водой, которой я незщадно заливал брюхо надеясь обмануть желудок. Обиженные девушки, внимательно следили за мной. Зная о том что кое кто «гол как сокол», засранки проверяли, к кому первой я побегу за помощью. Вместе с девушками, глядели за мной и мужики, Бард, пару раз предпринимал попытки подойти ко мне, но, Регина их ловко перехватывала. Точно так же, хотел помочь мне и дедулька, за которым, внимательно бдили сразу трое женщин.
Помощи ждать неоткуда, либо поступаться с гордость, либо голодная смерть, думал я до очередной стоянки, где в голову мою пришёл третий вариант. Едва передвигая ноги, истощённый после очередного крафта, невыспавшийся и голодный, я добираюсь до обозов Тома Серднера. В руках моих, на выбор два предмета, улучшенная версия браслетика с сердечком, и деревянная заколка, с цветочком в виде ромашки на конце. Подобные поделки, в руках оборванца вроде меня выглядели убого. Многие торговцы открыто насмехались надо мной, говорили что «мусора у них и в сапогах хватает». «Уважаемым», личностям подобное не требовалось, а вот их прислужникам, напротив. Мужчина рыцарь, кажется представитель племени му, в стальном нагруднике, с длинным копьём и мечом на поясе забрал заколку. «Для дочери», сказал он, бартером поделившись со мной вяленым мясом и парой старых, скукожившихся прошлогодних яблок. Браслетик в свою очередь подметила и решила взять одна из немногочисленных женщин рыцарей, находившихся в отряде Задира. Голова её была по мальчишески выбрита, руки спрятаны в стальных латах. Казалось, кому-то вроде неё совсем нет дела до украшений, но, так было лишь до момента, когда она повязала веревочку с сердечком на один из элементов брони, своего боевого коня.
Платой мне стал благодарный, строгий кивок головой, а так же несколько небрежно кинутых монет. То были первые деньги, медяки и сущие копейки, честно заработанные мной в этом мире. На них я купил себе будущий ужин. Несколько больших картофелин, а так же два ломтя хлеба, расходятся по карманам. Жадно вгрызаясь зубами в вяленое мясо, довольный собой, с чувством гордости и собственного достоинства, победителем я возвращаюсь к своему обозу.
Глава 6
Тёмные, как цвет кожи хозяина, башни встречали нас гордо поднятыми стягами — символами того, что хозяин крепости находится в пределах своих угодий. Верные слуги Задира, в числе дополнительных двух всадников и двадцати пеших, с поднятыми стягом ожидали хозяина на развилке дороги. Ополченцы, ничем не отличающиеся от крестьян, грубо вырвали из телег пленников, заковав их в цепи, на месте приступили к допросу. Раненых тут же заковывают в цепи и колоды. Главного, по-видимому одного из помощников главаря, привязав к кобыле за ноги, по грунтовой земле потянули в сторону стоящего в отдалении от дороги замка. Никто не спрашивал, могут ли пленники идти или не могут. «Хозяинам жизни», свите Дроу, вообще плевать, в каком состоянии будущий товар. Любого, кто сопротивлялся их воле, нещадно избивали ногами и палками. Из семи пленных, двум так и не удалось подняться. Их забили на смерть. Зрелище максимально неприятное, даже когда понимаешь, что смотришь на тех, кто хотел тебя убить.
Рабы, вместе с хозяином этих земель, отбывают в припрятанную за деревьями крепость. Отряд рыцарей, сопровождавший нас, разделяется. Забрав самый жирный кусок, то есть рабов, до Cада сопроводить нас назначаются десять воинов. Вместе с ними мы выезжаем на главную, выложенную из камня дорогу. Перед которой нас с алебардой и злобной рожей ожидает разодетый хряк. Лицо его состоит целиком и полностью из сальных складок, наползающих на рот, нос и даже на глаза. На черепе приплюснутый шлем, с дисковидным отростком по всему контуру. Тушка одета в какую-то толстую куртку, чем-то напоминающую пуховик.
— Эй, Бард… давно не виделись. Как твои помидоры? — Когда мы, проезжая мимо сторожки, достигли последней преграды к хорошей дороге, произнёс свинорыл. Жирдяй глумился над нами, осматривая телеги, в открытую насмехался над оленем. Без разницы, шёл ты под конвоем или свободно странствовал, за выезд на дорогу телеги требовалось платить. Естественно, делать это за Барда никто не собирался.