— Поверь мне, это просто щенячья любовь, — настаиваю я. — Ты справишься.
Мы оба справимся.
Чувствую себя трусихой от того, что ухожу до конца урока. Адам просил меня остаться, чтобы мы могли поговорить, но как нам теперь это сделать, если Оливия рядом? Я не ожидала, что она до сих пор осталась в Техасе. Если бы она попросту хотела попрощаться официально, то не привела бы Молли на урок, а была бы сейчас на полпути в Чикаго. И если она все еще была достаточно уверена, чтобы без приглашения показаться со своей собакой, значит, что у нее еще есть надежда и между ними все сложнее, чем я думала.
Сложно.
Это снова мое любимое слово.
Моя машина заводится после второй попытки (слава Богу), и Мышонок скулит. Я чувствую, что мне нужно держаться за нас обоих. Если я начну плакать, возврата не будет. Дождь бьет по лобовому стеклу те несколько минут, что я еду назад в свою квартиру. Я хочу поддаться чувствам жалости к себе и печали, что надвигаются и загоняют меня в угол, но не делаю этого. Моя жизнь может показаться такой же сложной сегодня, как была несколько недель назад, но все изменилось.
Я продала дом.
Заплатила свою просроченную арендную плату.
Мистер Холл не преследует меня, требуя деньги.
У меня назначена встреча в понедельник у механика.
Хоть чувство такое, словно все потеряно, на протяжении всей короткой поездки домой, это не тот случай.
Гроза становится на порядок сильнее к моменту, когда я добираюсь до своего жилого комплекса, и мы с Мышонком бежим, пока порыв ветра почти сбивает меня с ног как бульдозером. Я быстро вожусь со своими ключами, надавливаю на тонкую дверь, впуская Мышонка как можно быстрее. Он встряхивается, разбрызгивая воду повсюду. Обычно мне не все равно. Но сейчас мне просто нужен душ. Простой горячий душ.
Я не тороплюсь, позволяя воде превратиться из теплой в очень горячую, прежде чем ступаю под струи. Это не решает всех моих проблем, но помогает. Мой гель для душа с запахом лаванды оказывает на меня успокаивающий эффект. Через десять минут кожа вымытая и сморщившаяся, и я решаю, что все будет хорошо, несмотря ни на что. Если Адам и Оливия снова сойдутся и отправятся в брачное блаженство, я могу с этим справиться.
Мы же с ним не давали обеты друг другу. Мы провели несколько недель с удовольствием. Предположительно, я позволила себе фантазировать о большем, особенно в последнее время. Мне не хотелось тешить себя, но то, что он купил белый фермерский домик, я почти приняла за знак. Это дом моей мечты, и он купил его. Конечно, я недостаточно сумасшедшая, чтобы съезжаться с парнем всего через несколько недель после знакомства, но в перспективе… Я думала, что мы будем жить вместе: Адам, Мышонок и я.
Дождь, кажется, только усилился, когда я закончила с купанием. Гром грохочет, словно его источник внутри моей квартиры — признак того, что гроза не скоро пройдет, а это тоже хорошо. Дождь прекрасно соответствует моему нынешнему настроению.
Я выхожу и обсыхаю, ожидая, что Мышонок бросится и слижет капли воды с моих голеней. Он не приходит, что, вероятно, означает, что он все еще дуется на то, что пришлось уехать с урока без его возлюбленной.
— Мышонок, поверь мне, она бы просто разбила тебе сердце! Я дам тебе курицу на ужин! Как тебе?
Я не слышу перезвона пряжек на собачьем ошейнике, никаких признаков того, что он вообще меня слушает.
Упрямая собака.
Обертываюсь полотенцем и выхожу из ванной.
Входная дверь распахнута настежь, прижатая к стене сильным ветром и дождем. Я мчусь и закрываю ее, почти поскальзываясь в луже воды в прихожей. Должно быть, я не заперла ее перед тем, как пойти в душ, а чтобы открыть эту старую дверь, хватит легкого толчка. Еще одна вещь, к которой мне нужно привлечь внимание мистера Холла теперь, когда я снова плачу за аренду.
Я спешу обратно в ванную, чтобы достать полотенце и вытереть беспорядок, и вот когда до меня доходит.
О, боже, где Мышонок?
Я поворачиваюсь и проверяю квартиру. На кухне его нет. В моей спальне тоже, как и в ванной. Квартира крошечная, и мне требуется пять секунд, чтобы сделать вывод, что Мышонок убежал. Он выбежал через открытую дверь. Удрал, пока я была в душе, и теперь он там, в разгар грозы.
Я открываю входную дверь и зову его.
— МЫШОНОК! МЫШОНОК!! Иди сюда, малыш!
Я бегу к концу пешеходной дорожки и снова зову его по имени, но его нигде не видно. Не могу сказать, как долго была открыта дверь. Может, десять или пятнадцать минут. Я бросаюсь обратно в квартиру и набрасываю первую попавшуюся под руки одежду. Ключи у меня в руке, и я босиком бегу к своей машине.