— Мэделин…
— Теперь вы просто злоупотребляете моим терпением. В течение года я показывала вам дома, и, если вы не собираетесь покупать ни один из них, вам лучше сказать мне об этом сейчас, чтобы я больше не тратила свое время. Мне понравилось работать с вами в качестве клиента, но у всего есть грань.
— Мэделин, я когда-нибудь, за все наше время наших встреч, сказал, что хочу выдвинуть предложение хотя бы на один из домов?
— Нет, — это я знаю стопроцентно.
— Так послушайте меня, когда я говорю, что хотел бы владеть этим ранчо. Я присматривался к нему несколько лет, и, наконец, оно выставлено на продажу. Мне нужен был агент по недвижимости, когда оно, в конце концов, станет доступным.
Как для сумасшедшего он звучит невероятно уверенно.
Я решаю повеселить его.
— Значит, весь прошлый год вы выматывали меня до мозга костей, чтобы я оказалась «под рукой», когда вы купите это ранчо?
Он улыбается.
— Признаю, я изрядно потрепал вам нервы, но мне пришлась по душе ваша трудовая этика. Теперь мне не придется сомневаться в том, чтобы заплатить вам комиссионные от этой продажи.
Я смеюсь, ну невозможно же сдержаться.
— И какие комиссионные будут от продажи такой собственности?
— Я думал об этом. Миллион кажется справедливым.
— Ха, — говорю я. — После долгих размышлений мне придется согласиться.
— Я когда-нибудь говорил вам, чем я занимался, прежде чем переехать в Гамильтон?
Я качаю головой, ошеломленная. Весь этот разговор кажется сном.
— Мой отец основал B&G Steel, и когда ушел на пенсию, компания была передана мне. Я работал в ней всю свою жизнь вплоть до пяти лет назад, когда я, наконец, продал ее и ушел на пенсию.
— B&G Steel, — повторяю я себе.
Даже я слышала об этой компании.
— Какой сейчас месяц, мистер Боггс?
— Август.
Ха. Так что это не подготовленная первоапрельская шутка.
Я пытаюсь подумать о другом возможном объяснении, когда мое внимание привлекает шум шин по гравию позади нас. Я поворачиваюсь вовремя, чтобы увидеть старый «форд», проезжающий мимо въездных ворот собственности и поднимающий пыль с грязью по мере приближения.
Он останавливается в нескольких ярдах отсюда, а затем из него выходит старик в ковбойской шляпе и поношенных берцах. Я тут же узнаю его: Стив Гамильтон, потомок первых поселенцев города. Он и его семья здесь почти знаменитости.
Мужчина кивком головы приветствует мистера Боггса, а затем протягивает руку мне.
— Стив Гамильтон, рад знакомству с вами.
— Мэделин Тэтчер.
Он улыбается и накрывает мою руку второй ладонью. У него сильное рукопожатие, крепкое и теплое.
— Рад познакомиться с вами, Мэделин. Слышал, вы собираетесь облегчить эту сделку для нас.
Что, черт возьми, происходит?
— Хм, я...
— Вы когда-нибудь работали в качестве риелтора для заключения сделки между двумя сторонами напрямую? — спрашивает мистер Гамильтон, когда отпускает мою руку и отступает.
Я качаю головой.
— Нет. То есть, я думаю, что смогу это сделать, но... разве такие виды сделок обычно не должны заключаться, ну, знаете, крупными брокерскими фирмами?
Он усмехается.
— Назовите меня старомодным, но мне не нужно, чтобы группа стервятников месяцами лизала мне зад. А мистер Боггс здесь уже сделал устное предложение, которое является более щедрым, чем любые другие, которые я, скорее всего, получу. Поэтому я рад заплатить кому-то из местных, кто справится со скучной работой.
Я оглядываюсь на мистера Боггса, но он смотрит на землю, словно даже не слушает.
— О, хорошо, — решаю, что лучше продолжить розыгрыш, если Эштон Катчер стоит за кустом с видеокамерой (прим. перев.: американское шоу, вроде нашей «Скрытой камеры». Его ведущим там выступает актер Эштон Катчер). В конце концов, мистер Гамильтон очень убедителен. — Ну, значит согласовано. Я хотела бы стать вашим риелтором для заключения сделки на продажу этой собственности напрямую между вами.
— Отлично. Хорошо, — кивает он, — думаю, это означает, что ваши комиссионные немного вырастут, так как вы получите долю от каждого из нас.
Я чувствую слабость. Обмахиваю себе лицо, смеюсь, душу смех, а затем предлагаю нежную улыбку нормального человека.
— Если я пришлю вам подробности, вы сможете подготовить документы сегодня вечером? — спрашивает он, очень спокойно, даже умиротворенно. Ха.
Я даже собственной кровью подпишу документы прямо здесь, в грязи, если эта сделка будет считаться законной. Решаю не говорить ему об этом. Вместо этого я с энтузиазмом киваю и обещаю проделать всю нужную работу.