— Конечно! Поверь мне, я понимаю. Я и сама мечтаю съехать из своей стареющей квартиры когда-нибудь.
Он улыбается и его внимание переключается на другого покупателя, который слиииишком медленно проходит мимо со своей тележкой. Как я и сказала — все дело в униформе.
— Я также ищу себе девушку.
Мое внимание переключается на него.
— Что?
— Да ладно, Мэделин. Я знаю, что прошлый раз ничего не получилось, но мы же хорошо проводили время, не так ли?
— Ты так и не позвал меня на второе свидание, — скромно заявляю я.
Его брови взлетают вверх от шока.
— Я, наверное, был занят работой или чем-то еще, потому что поверь мне, тогда я был заинтересован, и сейчас ничего не изменилось.
— О… ха. Не думаю… то есть, я польщена.
Серьезно. Еще несколько недель назад я бы ползала на четвереньках ради мужского внимания, а теперь внезапно меня зовут на свидание в бакалейном магазине, пока я собственно нахожусь на свидании. Меркурий сменил направление своей орбиты, или что? Подождите, что это вообще значит?
— Да ладно, ты же ни с кем не встречаешься, да? Я спрашивал у Дейзи на вечеринке, и она сказала, что ты встречалась, но ничего серьезного.
В этот самый момент я замечаю Адама, выталкивающего тележку из-за угла, и по какой-то причине паникую. Чувство такое, словно я ему изменила, словно выскользнула посредине нашего свидания на рандеву с Кратером в отдел сыров. Выражение на лице Адама, когда он видит меня с Картером, только усугубляет мое чувство вины. Падает тяжелым камнем в желудке.
— Мэделин? — зовет Картер, пытаясь понять, почему я внезапно замолчала.
Адам останавливает тележку возле нас и смотрит между мной и Картером.
— Камерон, привет.
— Вообще-то Картер.
— Точно. Мэделин, все взяла по списку?
Я смотрю на жалкую кучку в своих руках. У меня еще несколько пунктов на листочке, а со стороны выглядит так, словно я стою и отлыниваю здесь с Картером вместо того, чтобы делать покупки.
— Возникли проблемы с одним сыром, — нескладно заявляю я.
Картер смеется.
— Я помог. Не проблема.
Адам не смеется, и я не уверена, но думаю, половина сыров расплавилась на полке от того, каким взглядом Адам прожигает Картера.
Чтобы снять напряжение, я кладу свою стопку продуктов в тележку Адама. Картер замечает это и поднимает руки в невинном жесте.
— Простите, вы ребята… вместе? Я бы никогда…
— О, да. То есть…
— Ты не сказала, что ты здесь не одна.
Теперь Адам прожигает взглядом меня. Я стреляю таким же взглядом в него.
— У меня не было шанса.
Мое извинение кажется жалким даже для меня.
— Эмм, — низенькая женщина среднего возраста с ребенком на груди проходит мимо нас. — Я смогу добраться до сыра на секундочку?
— О, да, конечно.
Я отхожу и даю ей место, чтобы пройти.
Картер отходит назад и кивает.
— Увидимся позже. Мне нужно купить продукты домой прежде, чем мой желудок снова на меня зарычит.
Смеюсь и машу ему, надеясь, что напряжение улетучится вместе с ним.
Шокирующе, но этого не происходит.
Адам идет без настроения, пока мы толкаем нашу тележку вместе по магазину, заканчивая с первой половиной списка. Я пытаюсь отвлечь его своей самой победной улыбкой, но когда она не срабатывает, то бросаю в тележку печенье «Орео». Все любят «Орео», так ведь? Хмурость на его лице никуда не девается, даже если в печенье двойная начинка.
— Я была там так долго, потому что застряла в отделе соусов, — смеюсь я. — Ты понимаешь, что у тебя самый худший почерк, да?
Он забирает список из моей руки, не отвечая мне улыбкой.
— Персонал в клинике прекрасно его разбирает.
С таким же успехом он мог бы стать мистером Морозом, судя по тому, с каким холодом во взгляде он покупает со мной остальные ингредиенты.
Я даже не пытаюсь заговорить с ним после этого, просто доедаю пачку чипсов и занимаюсь своими делами. Если он хочет поиграть в мистер Ревнивого, пусть играет сам.
На кассе он отказывается от моих денег за половину продуктов, и кажется даже оскорблённым тем, что я их предложила. Думаю, что бы я сейчас ни сделала, он найдет в этом мою вину. Целлофановые пакеты?! Кто покупает целлофановые пакеты?!
— О, и это, — говорю я кассиру, передавая свой пакетик из-под чипсов штрих-кодом вперед. Она сканирует его, не глядя, и я выхожу из магазина и направляюсь к машине Адама с благодарной улыбкой.
Когда мы оба садимся внутрь, напряжение и молчание становится едва выносимым. Чувствую соблазн наклониться вперед и включить музыку, но на этой дурацкой панели около миллиона кнопочек, и всё, что я знаю, что то, что одна из них может выбросить меня из сидения, как в мультфильме. Вздыхаю и откидываюсь назад, больше не испытывая желания прикоснуться к чему-либо.
Мой вздох не действует на Адама, как я надеялась, поэтому у меня не остается выбора, кроме как проиграть игру в молчанку, в которую мы тайно играем.
— Это смешно, — я поворачиваюсь и собираю достаточно мужества, чтобы посмотреть на его кулаки, сжатые на руле. — Если ты злишься на меня за что-то, просто скажи, чтобы мы могли разобраться.
— Я не злюсь на тебя.
Я фыркаю.
— Не принимай меня за дурочку.
Его кулаки на руле сжимаются, и я отворачиваюсь.
— Меня раздражает то, что Картер вмешался в наше свидание, вот и все.
— Ну, сейчас его нет, а единственный, кто портит наше свидание, это ты.
Он выпускает тяжелый выдох и выезжает на пыльную дорогу, которую мы проезжали ранее. Мы были в паре минут езды от моей квартиры, а теперь едем в никуда. Хочется спросить его, что он делает, но я боюсь его ответа.
Мы делаем еще пару поворотов и останавливаемся возле старой водонапорной башни. Изначально она была окрашена в небесно-голубой, чтобы соответствовать цвету старшей школы Гамильтона, но большая часть всей краски облупилась. Здесь поставили ограду, чтобы предостеречь нарушителей, дабы они не лазали на лестницу, но это никогда не останавливало меня в прошлом. В старшей школе мы все лазали на самый верх в качестве испытания.
— Я плохо справляюсь, — тихо признает Адам, и его мягкий тон застает меня врасплох.
Я готовилась к сражению, а не к капитуляции.
Поворачиваюсь и всматриваюсь в его профиль. Его взгляд направлен не на башню. Он смотрит прямо перед собой. Сегодня, здесь, его глаза кажутся более изумрудными, чем когда-либо, жесткими с непоколебимым взглядом. Его челюсти сжаты, губы стиснуты в прямую линию. Руки до сих пор сжимают руль, даже если двигатель уже не работает.
— Кажется, я тоже, — признаю я.
Он кивает и смотрит за окно, а затем, наконец-то на меня.
— Я никогда не ревновал Оливию, — очевидно, что меня выдает шок от его заявления, потому что он качает головой и отворачивается. — Я никогда не был тем типом парней, которым нужно заявить права на свое и стучать кулаком в грудь. С Оливией у нас были на самом деле легкие отношения, и я был уверен, что это обоюдно. Я никогда даже не думал приревновать к другому мужчине. Мы были вместе восемь лет, и затем она трахнулась с моим лучшим другом. Не знаю, может, если бы я был более подозрителен, больше расспрашивал о мужчинах, то не был бы так шокирован узнать, что они были вместе.
Внезапно до меня доходит. Всё его поведение мачо становится понятным. Он чувствует себя так, словно не сделал достаточно, чтобы защитить свои последние отношения, поэтому пытается наверстать в новых.
Я откидываю голову назад и улыбаюсь.
— Я не против ревности. Меня злят обвинения и нехватка доверия, — он открывает рот, чтобы ответить, но я продолжаю: — Я знаю, для того чтобы построить доверие между нами, потребуется время, но прямо сейчас, по крайней мере, хотя бы не сомневайся во мне. Я не Оливия. Я никогда не пересплю с твоим лучшим другом, даже если по странной случайности это окажется Крисс Пратт, — Адам расслабляет кулаки на руле. — Это же не Крис Пратт, да?