Я отворачиваюсь, поэтому она не видит мою улыбку.
— Тебе не стоит оправдываться за свои покупки передо мной.
Она бурчит себе под нос, и это застает меня врасплох. Каждый раз, когда я нахожусь рядом с этой женщиной, у нее новая личность. В одну секунду — она горячая, в следующую — холодная. Вчера вечером она принесла мне то пиво, и почти казалось, что она пытается расположить меня к себе. Теперь она снова превратилась в холодную, отрешенную.
Мне стоит развернуться и пройти на кассу. В конце концов, я не на рынке в поисках женской компании, друзей или прочего. Да, я осведомлен в том факте, что, если бы я искал женщину, Мэделин была бы истинно моим типом. У меня всегда была тяга к брюнеткам, а у нее длинные, распущенные, свободно свисающие и закрученные снизу волосы, почти дикие. Тон ее кожи теплый и привлекательный, и на ее переносице и щеках явно есть веснушки. Ее голые ноги продолжают привлекать мое внимание, и по какой-то абсурдной причине я не могу придраться к разным цветам на ее ногтях. Это, вроде как, привлекательно.
Хотя, больше всего она создает впечатление невозмутимой уверенности, словно ни разу не почувствовала дискомфорт в своем теле. Это чертовски сексуально.
— Ты странный.
Отвожу взгляд от ее ног и смотрю на пластыри.
— Что?
— Сначала я вижу тебя в конце прохода, примерзшего к месту, теперь ты здесь, абсолютно онемевший. У тебя упадок сил, или как?
Я хмурюсь.
— Нет. Я просто… думал.
Она кладет коробку пластыря назад на полку и вместо него тянется к коробочке рядом с ней.
— Полагаю, мой костюм — не единственная жертва Мышонка?
Смотрю вверх и вижу, как она смотрит на меня, едва ли сдерживая презрение.
— Послушай, ты можешь, пожалуйста, уберечь меня от лекции о том, какой огромной ошибкой было взять его? Я бы сделала это снова, не задумываясь.
Я морщусь. Предполагаю, что был с ней немного груб, особенно учитывая, что ее намерения шли от чистого сердца.
— Ты права, никаких лекций, — начинаю я, предлагая оливковую ветвь. — Ты явно его любишь, так что нет смысла пытаться убедить тебя сдать его. — Ее глаза расширяются от абсурдности идеи, так что я продолжаю: — Он — твоя собака.
Девушка кивает.
— Да. Именно,— затем смотрит вниз на колени и вздыхает. — И да, я пыталась приучить его «сидеть», но как только появляется белка или…
— Хорошо одетый незнакомец, — поддерживаю я, и приятно удивляюсь, когда она стреляет в меня широкой улыбкой.
— Да, именно. Как только он замечает что-то, что ему нравится, он просто срывается, не обращая внимания на человека, который тащится за ним.
Я киваю.
— В этом нет ничего странного. Все щенки так делают. Это не было такой проблемой, если бы не его размеры.
Она хмурится, и бросает пластыри в корзинку.
— Клянусь, он увеличивается вдвое каждую ночь.
— Не все так безнадежно. Есть курс дрессуры молодых щенков, который открывается в здании ХАМЛ завтра вечером (прим. перев. — Христианская Ассоциация Молодых Людей).
Слова слетают с языка прежде, чем мне удается обдумать их. Хочу ли я, чтобы она присутствовала на уроках? До сегодняшнего дня я бы сказал «нет», но что-то в ее грустных содранных коленках играет на струнах моего сердца — на том малом их количестве, которое осталось.
Ее брови взмывают вверх от удивления.
— Правда? Думаешь, у них есть дополнительное место?
Скажи ей «нет».
Ничего хорошего из этого не выйдет.
Ты думаешь, она сексуальная, вот почему ты заботишься о ее содранных коленках.
— Ага, — я киваю, начиная отходить. — Все должно быть в порядке.
Очевидно, мой рот больше не подчиняется мозгу.
Девушка кивает, ее улыбка делает что-то с моими внутренностями.
— Ну, спасибо. Я, правда, ценю это. Знаю, что мы начали не с той ноты...
Мне становится страшно, что она собирается пойти по пути, по которому я не хочу, чтобы она шла, так что я киваю и прерываю ее:
— Вот почему у нас их семь. Увидимся.
Со всех ног выношусь из бакалейной лавки прежде, чем она сможет сказать еще хоть слово. Ненавижу Техас. Отныне я буду ездить за покупками в соседний город. Больше никаких случайных встреч с Мэделин Тэтчер — хотя, полагаю, случайные встречи больше не имеют значения, потому что я только что убедился, что буду видеть ее каждую неделю на уроках дрессуры щенков. Браво, Адам.
Интересно, не поздно ли переехать на Гавайи.
Глава 6
Мэделин
— Мистер Боггс, я вас уверяю, этот дом подходит по вашему запросу, — я роюсь в своих бумагах всего лишь убеждения ради. — Вот, посмотрите здесь. Его проверяли в прошлом месяце.
Он качает головой.
— Проверки ничего не значат. Инспектора — новички, большинство из них. Если начать доверять инспекторам, можете с таким же успехом начинать показывать мне открытые гробы вместо открытых домов.
Мне едва ли удается подавить стон. У Боггса своеобразный выбор словечек.
Он стучит по стене, пытаясь найти косяк, и когда находит, кажется весьма недовольным этим.
— Не похоже, чтобы между ними было сорок сантиметров. Низкопробная конструкция, если вы меня спросите.
Оценка дома мистером Боггсом меня не удивляет. За последний год я показала ему не менее пятидесяти домов, и он нашел изъян в каждом из них.
— Возможно, если бы вы назвали свой бюджет, мы могли бы сузить наш…
Он отмахивается от моего вопроса, как делает каждый раз, когда я задаю его. Мистера Боггса не беспокоит бюджет, он всегда говорит, что деньги как крабы в нашем желудке. Я так и не поняла, что это значит.
— Я говорил вам, если это подходящий дом, я куплю его, — повторяет он уже, наверное, в сотый раз с нашей первой встречи. Называйте меня пессимисткой, но ему тяжело поверить. Он не тот опрятно одетый джентльмен, живущий в хорошем районе Гамильтона. У него поношенные джинсы. Рукоять трости, которую он использует, жалея левую ногу, начинает облупляться, и я, может, и не уверена, но клянусь, запах овсянки для завтрака под названием Creamof Wheat тянется за ним, как злая тень.
Но сужу я его не только по внешнему виду. Мы с мистером Боггсом так много раз встречались за ланчем, чтобы обсудить варианты домов, что я даже напоминаю ему принимать таблетки. У меня также есть подозрения, что он либо одинок, либо просто использует меня, чтобы получить бесплатные бекон и яйца в забегаловке «У Пэм». Но я отказываюсь сдаваться. Без мистера Боггса у меня не будет клиентов, а это слишком плохо в первую очередь для меня.
— Вы дважды проверили, что этот дом не построен на месте захоронения племени Команчи? Никаких наконечников стрел или могильных насыпей?
Это он серьезно.
Я качаю головой.
— Я искала среди старых городских записей в библиотеке, — повторяю я в сотый раз. В этот момент фраза уже чувствуется, как личная мантра. — Единственная вещь, стоящая внимания в этом сооружении, это огромный дуб, который им пришлось спилить, чтобы построить дом.
— Хммм, видимо, это плохое предзнаменование, — бурчит он про себя. — Деревья как…
— …как шляпы Земли, — произношу я, заканчивая странное выражение, которое я слышала уже раз пять. Он кивает в одобрении прежде, чем пройти дальше по коридору. Пользуясь моментом, я осматриваю маленькое бунгало, которое показываю ему сегодня. Оно прекрасно, впервые построено в 1920, но полностью перестроено в последние годы. Предыдущие владельцы получили на это разрешение у Исторического совета Гамильтона перед реконструкцией, что означает костяк дома все еще здесь, сохранен в деталях. Хотя мистеру Боггсу он не подходит.
— Не подходит, — заключает он, стуча тростью по деревянному полу. — В этот раз и близко.
Не хочу показаться драматичной, но клянусь, я вижу, как мои сбережения только что чуточку скукожились. У меня долгое время не хватало смелости проверить баланс. Думаю, у меня случится сердечный приступ, если я это сделаю. Но в том, что я так ограничена в деньгах нет вины мистера Боггса. Если он хочет посмотреть миллион домов и тратить мое время, — это его прерогатива. Хотя я должна найти нового клиента, того, что на самом деле что-то купит.