Руки на колени сложили. Спинки выпрямили и клювики утиные поджали.
Последнее преображение даже меня заставило напрячься. Закрыв глаза, я махнул новую порцию рома, а потом осторожно, чувствуя задницей, что любое резкое движение сейчас опасно, стал поднимать голову.
Первым, на что наткнулся взгляд, оказались штанишки. Милые такие. Сиреневенькие и плюшевые. Из-за свободного покроя оценить, какое сокровище запрятано под ними, было невозможно. Но я попытался. В окружности где-то девяносто, может чуть больше, а длина ног — моя любимая. Такие удобно закидывать на плечи. И не страшно, что пятки будут лупить по ушам при каждом толчке.
От такого анализа аж взбодрился. Но то, что показалось выше, мигом затмило штанишки.
Нет, это была не меховая горжетка, не кружева и не рюши. Толстовка! Такая же сиреневая, как штаны, и, судя по растянутым локтям, далеко не новая.
Контингент приглашенных на юбилей, конечно, впечатлял!
Чтобы поднять голову выше, пришлось снова плеснуть в бокал ром, закрыть глаза и повторить отработанный алгоритм.
Чувствуя, что совсем хмелею, я даже наклонил к себе правую нимфочку. Занюхал ее затылок, щедро орошенный какой-то парфюмерной дрянью. И решился.
На все про все ушло несколько секунд: один бокал, осмотр костюма, второй бокал и голову вверх.
А спустя всего миг я чуть не сдох от взгляда.
— Налюбовался?
Зеленые глаза ударили адским пламенем, и двадцатилетний «Диктатор» выветрился, как молодое крымское вино.
— Поля?!
Губы зажили своей жизнью. Я чувствовал, как по морде расползается тупая улыбка, и никак не мог это контролировать.
— Нет, блин. Сивка-бурка. На свист прискакала!
Полька стояла ровно, вроде бы спокойно, но я видел побелевшие костяшки на сжатых в кулаки ладонях и расширившиеся крылья носа.
Валькирия. Плюшевая. Моя.
— Девочки, Ромео вам сказал, что у него триппер? — Пока я любовался знакомыми чертами, зеленые глаза холодно мазнули взглядом по моим соседкам.
— Что-о?! — хором ударило по ушам.
— Неизлечимая форма. Лондонская, — ведьмочка одним ударом загнала все гвозди в гроб наших так и не сложившихся с красавицами отношений. — Не благодарите! — Второй тройничок за неделю накрылся медным тазом.
Мгновенно потеряв интерес к перепуганным курочкам, Поля снова уставилась только на меня. Как кобра на дудочку.
— Боже!
— Кошмар!
Рядом началась суета. Телефоны полетели в маленькие сумочки. Использованные салфетки вместе с одной из вилок упали на пол. А пепельница пополнилась двумя недокуренными длинными сигаретами. Дрянь редкостная. Хорошо, что больше не придется вдыхать.
— Козел!
— Мудак!
Две жопки дружно отлипли от дивана.
О том, что их владелицам навесили лапши, жопки почему-то не почувствовали. Магическая сила женской солидарности оказалась сильнее мозга.
Когда в радиусе трех метров не осталось никого, я заговорил:
— У меня никогда не было триппера. Вообще! И остального тоже не было. Чист!
Рядом тикала бомба с часовым механизмом, а ко мне внезапно вернулась радость жизни. Краски стали ярче. Запахи приятнее. И пение цыган начало казаться райской музыкой.
Перед смертью, говорят, всегда так происходит.
— Мозгов у тебя не было тоже! — Полина наклонилась ко мне и шумно выдохнула в лицо.
Кайф! Вот ничего ж общего с прежними раздухаренными охотницами! Я, конечно, бредил, но словно озоном потянуло. Как в начале грозы.
— А ты к дедуле? — Сглотнув, отставил подальше бокал. Потом убрал на соседний столик бутылку. От греха! Бутерброды пододвинул поближе. Попробовать их мне не светило, но хоть что-то мягкое.
Еще бы знать, из-за чего приходится готовиться…
— Конечно! — В меня полетел какой-то футляр. — Почетный гость! Ты ж так настаивал!
Круглый широкий стол дал лишь пару секунд форы. Зазноба моя длинноногая обогнула его в три шага. На ходу замахнулась. Быстро. Я чудом успел руку переловить. И Полька полетела в меня, грудью в грудь.
Как в лобовую.
На скорости.
Так что диванчик жалобно скрипнул.
Официально! Таких поз у нас еще не было. Нет, я, конечно, зажимал ее и сидя, и стоя. Помнится, горизонталь тоже попробовали — как-то притиснул на лавочке возле детской площадки.
Но чтобы Поля сверху! Да еще почти лежа…
Мечта!
Аж горячая волна по хребту побежала и в штанах прибавилось объема.
— Отпусти меня!
На ухо раздался рык. Тихий, как у кошки, но очень злой.