Это было именно то, чего я так ждал. Вместе со щелчком замка резко отпала и необходимость изображать из себя принца Уэльского. Больше не тратя времени, я сунул заучке деньги. Показал на машину такси впереди, на парковке. И высадил обалдевшую девушку у обочины.
Два притопа, три прихлопа. Как награда, сзади раздались уже не единичные ласковые перлы, а целый град из «подонок», «псих», «скотина» и нежнейшего «животное».
Дед мною бы гордился. Начало прошло без сучка, без задоринки.
За дорогу зазноба моя даже остыть не успела. Дачный от ее лингвистического центра был недалеко, а обмен взглядами через зеркало заднего вида помогал поддерживать пламя.
На подъезде к дому Полька уже с трудом заставляла себя молчать. Я чувствовал, как сейчас рванет. Морально готовился. И все равно, стоило машине остановиться, словил кайф от ее первой гневной тирады.
— Знаешь что, Крамер… Я в курсе, что ты скотина, но даже не догадывалась, насколько подлая, наглая и похотливая! — Последнее слово она выделила особенно.
— И я по тебе, Поленька, соскучился.
Обернулся. Такую лесть можно было выслушивать, лишь глядя в глаза, чтобы, не дай бог, не пропустить какую-нибудь важную эмоцию.
— Мало того, что бабушке голову задурил, решил еще на работе мне жизнь испортить? — Полька резко отстегнула ремень и схватила сумочку. — Слово «совесть» в твоем лексиконе не значится?
— В нем с некоторых пор значишься только ты. На русском, на английском. Ласково и не очень.
— Невероятно! Как же мне повезло! Столько чести и стараний!
— Знал, что ты оценишь.
— Скучно в Питере? Дружок твой, Басманский, не развлекает, так меня подавай?
— Далеко ему до тебя. До тебя всем далеко.
— О да! Я заметила! — Зеленые глаза хищно сощурились. — Как раз вчера!
— Если ты о тех двух бабах, то я был ни при чем.
На то, что мои оправдания хоть как-то сработают, надежд не было никаких. Я, в общем, и не планировал сейчас никаких конструктивных диалогов. Они у нас никогда не получались. Но перед вторым пунктом плана пар желательно было спустить.
— Конечно! Ты ж у нас только меня любишь! — Пухлые губы дрогнули. — А эти… Так, комплект «неделька». Для одноразового использования, чтобы конь в стойле не застаивался.
— Видишь, милая, ты даже оправдания мне находишь, как жена после пятнадцати лет брака.
— Да я с таким, как ты…
Вместо продолжения фразы Полька зашипела сквозь зубы как змея.
— И много у тебя было таких, как я, за эти годы? — Вытянув руку, я прихватил девчонку за подбородок и заставил посмотреть на меня. — Сколько? Два, три, десять?
То, что плескалась в глазах напротив, меньше всего походило на равнодушие. Или я попал в десятку, и моя девочка все эти годы держала себя на жесткой феминистской диете. Или… Ответ додумывать не пришлось. Поля выдала его сама.
— Ты у меня один-единственный такой. Все мужики как мужики, и лишь ты, Крамер, орел! Паришь высоко в небесах и иногда спускаешься ко мне на грешную землю. Одариваешь, так сказать, вниманием.
— Так я лучший?
— Неповторимый.
Ни добавлять ничего, ни спорить дальше Поля не пожелала. Вместо нового взрыва возмущения она открыла дверь и ласточкой выпорхнула в питерский вечер. Выговорившаяся как надо и вполне готовая ко второму акту.
Долго тянуть с продолжением я не стал. Как только закрылась дверь подъезда, досчитал до десяти и двинулся следом.
Теперь я уже точно знал, куда шел. Старое пошарпанное крыльцо, которое лишь пьяный дурак мог не узнать. Все тот же код от домофона.
Дом будто ждал. Осталось лишь выяснить, ждала ли на самом деле одна из его жительниц.
Глава 10. Короткое замыкание
У женщин от поцелуев коротит мозг.
У мужчин — член, и они активно
пользуются замыканием у первых.
Почему-то так сложилось, что все самые сильные эмоции, которые я когда-либо испытывала, во мне вызывал один и тот же человек — Леха.
Когда он уехал первый раз, когда исчез во второй, мне было так плохо, что хоть в Неву прыгай — остужай голову.
Когда в девятнадцать в любви признался, а потом в двадцать пять шептал здесь, на лестнице старого дома, что скучал, — думала, от счастья сердце разорвется.
И вот сейчас тоже чувствовала… Не злость. Ею я переболела вчера в ускоренном режиме. Не радость. Радоваться было нечему.