— Прости, дорогой, мы немного опоздали, — я увидел входящую в распахнутые стеклянные двери миссис Анастейшу Грей, в идеальном белом костюме с юбкой, чуть прикрывающей её идеальные колени.
Следом за нею следовали Теодор и Даниэль: он какой-то бледный, не выспавшийся, но расслабленный, удивительно спокойный. Даниэль безупречна в лиловом деловом платье-карандаше, со свежим лицом, но не лишёнными раздражения глазами, напряжёнными шагами. Анастейша подошла близко к столу, поцеловала меня в щёку и присела рядом. Парочка остановилась чуть поодаль, о чём-то говоря. Причём, Теодор говорил только глазами, а Даниэль без умолку. Бедняга Теодор…
— Ничего, ничего, — протяжно ответил я своей жене, — За это время я успел съесть дюжину устриц.
— Что? — ужаснулась Ана, смотря на меня так, точно я выдернул коврик у неё из-под ног.
— Устриц, устриц, — улыбнулся я, — Не стану же я тебе говорить, что я ел бифштекс.
— Ты знаешь, что тебе нельзя мясо.
— Да-да… Знаю, — отмахнулся я, — Эти что не садятся?
— Кто?
— Как кто, Анастейша?
— А, Теодор и Даниэль? — выгнула бровь Ана, — Они, кажется, не поладили. Но волноваться не стоит.
— Стоит радоваться.
— Кристиан, — чуть повысила она тон.
— Что, миссис Грей?
— Ты не скучал?
— Нет, я смотрел фильм, — я перевёл взгляд на колонны.
— Фильм? — Анастейша нахмурилась, — Где? Какой?
— Да вот здесь, — бросил я, направив взор на окно, — Я смотрел на эту самую набережную. Знаешь, я люблю смотреть на толпу, — произнёс я, — Тем более, когда меня не видят.
— И я всегда любила. Даже когда меня видят.
— Да? Я не знал об этом.
— Да, — кивнула она, — И даже на тех скучных встречах, куда ты брал меня с собой…
— Ну, конечно, — я чуть склонился к ней, — Должно же быть что-то приятное глазу на этих скучных деловых мероприятиях. Многие, очень многие пялились на тебя. А ты улыбалась им.
— Я просто улыбалась, — выгнула бровь она, — И не тому, о чём ты думаешь.
— А чему?
— На толпу можно смотреть бесконечно. У меня, например, со скуки завелась привычка. Я мысленно одевала каждому головные уборы.
— Так-так-так, интересно…
— Головные уборы, мама? Какие? — спросил мой сын, усевшись за стол рядом с Анастейшей. Даниэль заняла место напротив меня.
— О, мой друг… Ты похож в этой рубашке на Теодора, — произнёс я, изучив его глазами.
— Я и есть Теодор, отец.
— Да нет! Я о другом Теодоре… Коррида, «Кровь и песок»! Тот Теодор, что дрался с быком. Ты понял?
— Теперь, да, — широко улыбнулся он, переводя взгляд на Ану, что едва
сдерживала смех, — Так вот, какие же ты примеряла уборы? Мне — сомбреро? — выгнул Теодор бровь.
Затем, перевёл взгляд на Даниэль, что неторопливо тёрла каждый палец своих тонких рук.
— О, все, — тем временем продолжала Анастейша, — Ковбойскую шляпу, мушкетёрскую, турецкую чалму, — она загадочно улыбнулась, — Это очень забавно. Ведь некоторым людям идут лишь определённые головные уборы.
— А мне ты что примиряла? — спросил я.
— Тебе, шапочку для гольфа, дорогой.
— Та-а-ак, — протянул я.
— Ну, или плавательную шапочку, — Ана пожала плечами.
— Почему именно эти?
— У тебя идеальная форма головы, милый. И потом, под ними не видно…
— Светлого нимба, — пробубнил Теодор.
— Что-что? — прищурился я.
— Твоей непослушной шевелюры, Кристиан, — пролепетала Анастейша, — И я могу видеть только твоё лицо. Чистое, светлое, с прекрасным профилем…
— М, — довольно промычал я, — А Лайкарту?
— Лайкарту я примеряла чепчик, — она сделала глоток воды.
— Вот это да! — ухмыльнулся я, — Извращенка. Кто бы мог подумать?
— Да, я примеряла чепчик, — пожала она плечами, — И подумала, что его неплохо снять для рекламы: «Повидло и джем — полезны всем».
Даниэль засмеялась, а Теодор спрятал улыбку в кулак. Тем временем, пока я изумлённо моргал, широко улыбаясь.
— Ну, к делу, господа, — прервал веселье я, — Теодор, дружище…
— О, папа. Давно ли я стал тебе другом? — он мило улыбнулся.
— Недавно, — отрывисто сказал я, — После того, как я прочёл рецензии поверенных людей о твоей работе. Мне поступило множество положительных откликов. Старая гвардия приняла тебя более чем с распростёртыми объятиями. Кто бы мог подумать? Я был уверен, что ты — форменный шалопай.
Теодор отвернулся, как мне показалось, для того, чтобы закатить глаза. «Научился у своей мамочки», — подумал я. Но через секунды я увидел, как в зал вплыли услужливые официанты, что тут же начали накрывать стол, разливать вино.
— Господа, мы вас благодарим, — поставленным голосом произнёс я, — Но у нас должна состояться серьёзная беседа. Прошу вас оставить нас на время.
— Конечно, сэр, — кивнул мне парнишка с «бабочкой».
Мы принялись за салат. Даниэль смотрела на безукоризненный профиль моей жены, после чего произнесла, с мягкой улыбкой:
— Вы прекрасно выглядите сегодня.
— Благодарю, Даниэль, — улыбнулась Анастейша в ответ, — Это уже обязанность, так выглядеть. В мои годы…
— А сколько тебе лет? — полюбопытствовал я, — Я забыл.
— Главное, чтобы ты не забывал о холестерине, — она мило улыбнулась.
— Вы сказали: «в ваши годы»… А в молодости? — спросила Дана.
— Она и в молодости так выглядела, — уверенно произнёс я, подмигивая Ане.
Она смущённо улыбнулась, сделала глоток белого вина и повернулась к Даниэль.
— В молодости я выглядела значительно лучше, — произнесла она, — Молодость — это прекрасно. Сначала, я была естественной, а когда ближе узнала круг Кристиана, то… я стала бояться быть естественной…
— Естественно, ты боялась быть естественной, — заиграл словами я, — Мы находились в кругу волков и акул бизнеса.
— В молодости всегда хорошо выглядишь. В любое время дня и суток. А в мои годы, для этого нужно постараться.
— Я обещаю, что буду брать с вас пример, — бескомпромиссно заглянув ей в глаза, произнесла Гриндэлльт.
— Молодец! Хорошая невестка, — улыбнулся, как можно слаще, — Или ты уже передумала? — хмуря брови, будто тревожусь и не надеюсь на это, произнёс я.
— Нет, что вы, я не передумала, — «чёрт».
— А мы и не думали! — объявил я и рассмеялся.
Дамы напряглись, лишь в глазах моего сына танцевали сотни смешинок. Что это с ним?
— Кхм, это шутка, — прочистил я горло, посерьёзнев, — В смысле, мы согласны… Теодор, почему ты молчишь?.. Что он так долго жуёт, Ана? — обратился я к ней.
— Я не молчу, — произнёс Теодор. Его лицо стало напоминать безрадостную маску Гамлета.