— Даниэль…
— Ты правда вянешь и сохнешь, даже если день без неё. Похож на наркомана без дозы. Утомлён всеми церемониями с похоронами, загружен с компанией, да?.. Но с Уизли ты другой. Не знаю, что она делает. Возможно, она шаман, который танцует на твоём члене или индийский факир, дудочкой поднимающий его из штанов, но у неё прекрасно получается приводить тебя в чувства.
— Дана, ты…
— Я знаю, кто я, кто ты, кто Айрин. Я всё прекрасно знаю. Не надо лишних слов. Хоть клонируй эту свою Айрин, хоть вкалывай её кровь в свою, имей её, пока сердце не встанет, только вернись живым, а не тем, что я вижу.
— А если не вернусь? — спросил он серьёзно. Внутри меня всё содрогнулось.
— Ты на это способен, я знаю… Только тогда, я стану нынешним тобой. Ты будешь так жесток ко мне?..
Он молча разглядывает моё лицо. Видимо, смотря на него, он думал, что сделать мне хуже уже можно только одним способом — убить меня. Я медленно подошла к нему, еле волоча за собой ноги.
— Меня жизнь уже наказала, — слеза скоро стекает по моей щеке, — Я всегда была той, что шла по жизни смеясь, а ночами ревела в подушку. Сейчас… моё бледное лицо и реки на щеках никого не удивят. Но я не жалею. И ты меня не жалей… Однажды, я полюбила чужого мужчину. Чужого мужа. Владельца чужого сердца… И я никогда об этом не пожалею, потому что… никто не смог бы заменить тебя, Теодор Грей. Я благодарна тебе за то, что учусь отпускать… Только после смерти папы, мне… безумно одиноко. Впрочем, к счастью, тебе не понять. Твои мысли сейчас не здесь. Да и ты, уж точно, сейчас не здесь… поэтому, я тебя прошу. Уходи. Скорее.
Он долго смотрел в мои глаза, а потом спешно ушёл, закрыв чемоданы и унося их с собой. Я поняла, что его больше не верну. Но ребёнок был моим спасением. Был моей новой любовью и козырем. И зная, как Грей старший трясётся над своей дочуркой, которая вот-вот должна преподнести ему внука или внучку в подарок, я решила пойти к нему.
И следующем же утром, я оделась и вышла из дома, начав осуществлять свой план «А».
— Я живу, точно в телевизоре с плохими новостями, — доносился из гостиной его бас, после чего тихая, успокоительная речь домработницы. И снова продолжение. — Дети, матери, отцы, внуки… Никакого покоя! Завтра же я прикажу собрать чемоданы, еду на остров Святой Елены, где больше никогда не буду на связи с внешним… нет, никаким не миром! Настоящей войной!
— Остров Святой Елены, — тихо произнесла я, слабо улыбаясь и поправляя на себе чёрный, брючный костюм, входя в комнату, — Вы решили повторить путь Наполеона, мистер Грей?
— О, теперь, дамы и господа, к нам мисс Гриндэлльт с плохими новостями!
— Почему сразу с плохими, мистер Грей?
— Потому что хорошие больше не в моей компетенции.
Я покачала головой, чуть приобнимая его, здороваясь ближе.
— Эдуарда, оставь нас. Мне кажется, у мисс Даны ко мне серьёзный разговор. Я увидел это по её взгляду.
Его домработница, распрощавшись с нами кивком, покинула нас.
— Ну? — усадив меня на диван, он обернулся ко мне. Я нервно смочила языком губы.
— Прошу прощения за свой, до сих пор, не слишком блистательный вид. И за то, что я довольно долго прибывала в состоянии… «ничего и никого не хочу».
— Достаточно извинений, Дана, — сжав мою руку, с пониманием произнёс он. Коротко кивнул.
— Для начала, я бы… хотела спросить, как… как обстоит дело с контрактом? Я считаю, что если вы его подпишите, мы сможем обручиться с Теодором и без свадьбы, едва он вернётся из… путешествия.
Кристиан Грей тяжело вздохнул.
— Дана… однажды, я вмешивался в судьбу Теодора, о чём потом очень долго и часто жалел. Так что вот, что я скажу тебе: договора нет. Я говорил с приставами и юристами, когда ты… когда тебе было слишком плохо. Контракт не был найден нигде. Не было и завещания твоего отца. Но тут, дело ясное, всё идёт тебе, ведь ты единственная наследница. Но и никакого договора не было.
Я с каменным лицом смотрела на Кристиана Грея.
— Вы не обманываете меня?
— Нет, Даниэль. Если этот договор был уничтожен, в чём я убеждён более прочего, твоим отцом, то и не надо ворошить сожжённые бумаги и искать новый хомут на шею. Ты молодая, красивая, умная девушка. И мой сын не стоит твоего ногтя, Даниэль.
— Не стоит. Да, — слабо усмехнулась я, вдоль сердца бежал ток, — Я… я беременна от вашего сына, — выдавив это, я заглянула прямо в глаза Кристиану. Он часто заморгал.
— Что?.. Э-э, Дана, не шути так!
— Я беременна. И я не шучу. И могу предъявить все нужные доказательства того, что жду ребёнка.
На несколько минут, Кристиан Грей закрыл глаза, откинувшись на спинку дивана. Затем, встал и прошёлся вдоль и поперёк гостиной.
— Дана, а ты уверена, что это ребёнок. кхм, Теодора?
— Вы пытаетесь меня оскорбить?
— Да нет же! Ничуть! Насколько мне известно, у вас были отношения, мягко сказать, непринуждённые. Теодор рассказывал мне об этом.
— Эти «непринуждённые отношения» таковыми были только для Теодора. Я же… я любила его. И не могла изменять.
— О, Дана, милая, послушай, — заговорил он быстро, почти шёпотом, снова сев рядом, — Скажи мне… мало ли на свете мужчин, м-м? Большинство из них спят и видят, такую дородную, красивую, богатую невесту…
— Неужели вы не верите, что это ваш внук? Ваша кровь!
— Дана, послушай… Я ничем не могу препятствовать Теодору. Если ты действительно ждёшь ребёнка и действительно этот ребёнок, ребёнок Теодора, то ты обязательно поймёшь меня, какого это, препятствовать ему! Я, Ана, мы всегда готовы помочь тебе и тому малышу, которого ты носишь под сердцем, но ратовать за тебя и мешать снова счастью Теда и Айрин, я… я не могу.
— Вас мучает чувство вины, вы хотите мне помочь…
— Я хочу помочь своему сыну. Однажды, когда ты станешь матерью, ты поймёшь меня.
Колючий ток пробрался по венам. Я сжала губы, смотря в стену.
— Наверняка, моим родителям этого было бы не понять. Каждый жил своей жизнью и был ею доволен, а я… была чем-то вроде хорошо обучаемой и понятливой декоративной собачки, которую можно передавать с рук на руки и, если что, поручить нянькаться со мной чужим тётям. Я была одинока. Всегда сама.
— Поэтому из тебя и вышла такая хорошая девчонка, Даниэль, — Кристиан нежно улыбнулся мне и крепко сжал мою руку, — Я правда так думаю. Ты… тебе просто…
— Просто я неудачница. Все, кого я люблю, либо ненавидят меня, либо используют. Люди научили меня быть жестокой и черствой. Научили меня не любить. С удовольствием бы сейчас нырнула в залив и не вынырнула. Но сейчас, в это время года в нём столько же грязи, как и везде… Поэтому противно.
— Дана, ты ждёшь ребёнка. И эти мысли должны быть постыдны для тебя. Я могу помочь тебе с твоим бизнесом, твой ребёнок никогда не будет знать нужды…
— Мой ребёнок… я верно понимаю, что даже если когда он родится, я сделаю ДНК, вы или Элена придумаете, как исправить правильность теста?
— Дана!
— Мне всё понятно. Можно только одну просьбу.
Он тяжело вздохнул, поправляя ворот рубашки.
— Конечно, Дана.