Откуда у бедняка мой номер?
Я не торопилась отвечать, только настороженно прислонила трубку к уху. «Капюшон» вновь заговорил:
— Эй! Я с тобой говорю. У тебя есть десять минут, чтобы поднять свою сонную задницу. Спуститься и исправиться за тот досадный день, который я провел, ожидая тебя на трубах.
Он ждал? Ждал в тот день, что принесу ему деньги? Но откуда я сейчас возьму деньги? У меня нет налички. Не у родителей же брать? У меня есть карточка, куда мама раз в неделю перечисляет деньги на нужды.
— Уже девять минут… и я знаю, где ты живешь. — странно прозвучал голос. Теперь не равнодушно-лениво, а скорее насмешливо.
Встав с кровати, в одной короткой шелковой ночнушке по бедра, босыми стопами наступила на мягкий ковер. Затекшими после сна ногами вяло подошла к компьютерному черному столу, позади которого — широкое окно, открывающее вид на улицу.
С опасением приблизилась к краю стола, держа трубку возле уха, откуда доносилось ровное, но громкое дыхание. Я четко прислушивалась к нему, как и кажется он ко всему, что происходило у меня в комнате. Слышал ли, как остервенело с садистским удовольствием испуганное сердце било меня в грудь? Не удивлюсь, если бы родители в соседней комнате услышали.
Внезапно зеленый свет прострелил белую штору, за край которой схватилась, чтобы подсмотреть в окно, и ударил в забавные обои с жирафами, которые никак не переклею.
Зеленая лазерная указка мельтешила по стене в комнате и писала неизвестное послание. Или инициалы… Проследить слово не удавалось, но больно похоже на мои инициалы ЕР.
Он узнал, где я живу и мой номер телефона. Странно, особенно после сегодня? Что его заставило вспомнить обо мне?
— Откуда узнал, где живу?… — прокашлялась, скрывая хрипоту в голосе после сна. Как у старухи или у заболевшего человека. — Что делаешь на стороне богачей? Сейчас больше двенадцати часов, а ты на богатой половине. Если позвонить, куда надо, тебя упрячут за решетку!
После двенадцати часов беднякам не разрешено покидать свою половину, а богачам — нашу.
В доме тишина, не считая тяжелого храпа отца. Сестра и мама спят. Беспокойный лай нашего пса предавал бодрости и показывал, что я не одна. Кто-то со мной. От этого ощущала себя гораздо увереннее.
В трубке раздался если слышный тихий смешок, будто в кулачок. Он совсем не боялся, что могу вызвать полицию?
— Шесть минут… — без ответа на мои угрозы прозвучали слова. Будто я говорила со стеной.
Я отодвинула шторку и, наконец, выглянула наружу с целью получше разглядеть парня в капюшоне, но тут же лазерная указка ударила в лицо. Ослепила яркостью. Я зажмурилась будто действительно от удара и отошла вглубь комнаты. В самый центр. Стояла в темноте и беспокойно думала.
— Я не буду давать тебе никакие деньги! Если будешь преследовать, я напишу на тебя заявление. — от паники повысила голос, не боясь, что родители проснутся.
Потоком слов я все-таки пробила его спокойствие и равнодушие, молодой человек ответил-перебил:
— Не забудь сделать запись нашего телефонного разговора на диктофон. Необходимо будет предоставить улики, не голословно же обвинять добропорядочного гражданина. Я так и быть посижу несколько часов в ментовке, потом освобожусь. Вряд ли тебе станет легче!
Он смеялся. Точнее не так. Насмехался. Уверенный в своей безнаказанности, правильно ему нечего терять. Может у него нет родителей? А вдруг ходить не в чем, вон постоянно в разорваных джинсах и в одной и той же куртке.
Я сама жила в бедном районе в детстве и прекрасно помнила состояние населения. У нашей семьи было неплохо с деньгами, а со временем всё лучше и лучше. Зато помнила, как бездомные дети жили в подъездах. Помню как-то раз отдала свои новые розовые сапожки девчонке, было очень жаль ее в разорваных калошах зимой. Мать потом за выходку отходила ремнем по пояснице.
А еще в детстве мечтала открыть питомник для бездомных зверушек. Так жалко было бездомных.
К сожалению, возненавидеть парня в капюшоне от всей души не получилось, даже помня, как поиздевался и вытягивал деньги. Жалость проковыряла огромную и разъедающую дыру во мне. И с каждой секундой все большую по диаметру. Скоро будет лишь одна жалость к бедняку.
— Слушай, тебе правда сильно нужны деньги? Поэтому не оставляешь в покое?
Внезапно настала абсолютная тишина, звуки улицы стихли, и дыхание парня я больше не слышала. Словно связь оборвалась, но гудков с намеком о законченном разговоре не слышно.