Потом мой взгляд остановился на высоком блондине с голубыми глазами, который рассказывал пошлые анекдоты и задорно смеялся и очень часто мельтешил руками. Слишком нервная жестикуляция, но он показался добрым. Пытался защитить и подсказал по поводу возраста, пока неандерталец в капюшоне не дернул за колосок. Кстати… о нем…
Я вжалась в бетон и было плевать, что испачкаюсь, хотела исчезнуть. Развалить стену позади себя и сигануть с третьего этажа. Парень оказался возле меня. С громким шлепком поставил пиво на подоконник, а из куртки достал сигареты. И все это напряженно медленно, время от времени посматривая на меня в ожидании реакции или с намеком о дальнейшем разговоре.
Руки скрестил на черной куртке, голову склонил, чтобы лучше меня видеть, а в лицо выдохнул дым. Я постаралась не дышать, но глаза противно зажгло. Когда парень наклонился, смогла рассмотреть его получше. Первым делом отметила карие большие глаза и невероятно длинные загнутые ресницы, как у девочки. Массивный квадратный подбородок. Симпатичный для бедняка, они мне в последние годы представлялись непременно с гнилыми зубами или лысыми, или хромыми, или вонючими.
Одна ладонь парня в капюшоне поднялась и оперлась о стену рядом с плечом, вторая с горящей сигаретой легла на подоконник. И я оказалася в квадрате-ловушке. Тушь потекла и думаю я вся грязная, волосы мокрые завитушки превратились в птичьей гнездо на голове, но это на руку, надеюсь приставать не будут и дальше. Пока ведь не изнасиловали?
— А у тебя есть «папик»? — от озвученного вопроса раздался дружественной смех, словно остальные тщательно присматривались и подслушивали. Я не нашла в себе сил продолжить молчаливую войну взглядов между двумя соперниками. Лицо покраснело, словно огнем ошпарили, особенно уши, шею и щеки. Очень сильно всегда краснела, поэтому приходилось замазываться тональным кремом.
Глупые стереотипы. Мама и папа не выбирают мне папиков или будущего мужа. Я могу встречаться с тем, с кем хочу, во всяком старшая сестра — Марина гуляет с парнями, с которыми пожелает (и спит тоже!).
— Так есть? — поторопил парень и выгнул голову так, чтобы насмешливо спросить у моих глаз и красного лица.
— Нет. Нет у меня папика. Мне только четырнадцать!
— Ты не выглядишь, как малолетка.
Парень затушил бычок и потянулся одной рукой к моей щеке, вторая, которая была рядом с плечом, уже обхватила за другую сторону — за щеку и волосы. Возможно прикоснулся аккуратно, но я вся подобралась, вытянулась в струнку, встала на цыпочки, отвернула голову, когда увидела, как бедняк наклоняет голову с явной и понятной целью. Зажмурилась, надеясь, что едва открою глаза окажусь в теплой кровати и весь ужас происходящего развеется.
Завертела головой и высказала что-то нечленораздельное. Мычание-протест.
— Я не могу прикоснуться к тебе своими грязными руками? — спросил бедняк задумчиво, но с пренебрежением. Подбородок четче очертился, едва собеседник сжал челюсть. — Ты встречаешься только с богатенькими ублюдками? Они же дадут кучу бабла, так? Вы все богатые, но жалкие шлюхи!
Я простонала под всеобщий смех выродков и сжала губы, когда парень потянул за щеки вверх, вынуждая поднять лицо.
Замычала, пытаясь убрать голову.
— Фу! Противный! — успела высказать мужскому плечу, пока избегала поцелуя, крутя головой из стороны в сторону. Как представила, что бедняк поцелует, горло сдавило стальным обручем и не давало дышать. Слезы подступили к глазам.
А потом его губы прикоснулись. На щеки надавили грубые пальцы, вынуждая открыть рот и позволить его языку ворваться внутрь. Вместе с запахом алкоголя и табака его язык начал измываться. Облизывать, оставляя слюну на губах. От этого я чувствовала себя противно и мерзко, словно наелась слизи. Отдаленно кроме запаха алкоголя и табака ощутила запах цитруса (мужского одеколона), который защекотал в ноздрях.
Поцелуй был агрессивный, напористый и продолжался по моим меркам бесконечно долго, будто я виновата во всех проблемах. Грубое наказание, а не поцелуй. Губы заболели от напора. Я не знала, как правильно дышать во время поцелуя. Парень набрасывался губами и пил мое дыхание, жестоко крал. От этого не могла дышать, голова начала кружиться от нехватки кислорода. Сердце едва не пробило ребра от страха.