— Эй, соня, ты уже завтрак пропустила, — но один голос заставил ее быстро забыть про весь сон. Она широко распахнула глаза, и ее голова показалась из-под одеяла.
— Ты чего здесь забыл? — рассматривая довольное лицо коллеги, Реджина кинула взгляд на держащего в руках поднос, на котором стояла кружка кофе и кусочек пирога.
— А мы все же перешли на ты. Похвально. — усмехнулся Робин, — ты пропустила завтрак, а я бескорыстно тебе его принес.
— Желаешь задобрить меня, Локсли, не получится. — принимая сидячее положение и как бы невзначай поглядывая на кофе, которое сейчас так хотелось выпить. Робин усмехнулся, рассматривая ее, за маской своего макияжа пряталась такая маленькая девочка, которая по детски надувала губки и из-за гордости не просила ни о чем.
— Держи, — ставя поднос к ней поближе, он улыбнулся ее детскому восторгу, когда она откусила кусочек пирога и улыбнулась.
— Нам нужно будет прогуляться, — сказал Локсли, и Реджина подавилась своим напитком, поднимания на него карие глаза.
— Что?
— Я в смысле… нам нужно все тщательно осмотреть… ну, знаешь, на всякий случай… да?
— Ах… да, — запихивая в рот кусок и мысленно ругая себя за глупые мысли.
— А ты о чем подумала?
— Я… Аа… о том же, — проговорила с набитым ртом.
— Ну хорошо.
— Отлично.
— Я тогда пойду, — Реджина кивнула, проводив его взглядом, и, как только он вышел, вдохнула полной грудью.
«Что только что было?»
Сам факт, что он принес ей завтрак, уже ставил ее в тупик. Она отнюдь не привыкла к такому отношению. Хотя Робин просто из вежливости это сделал, потому что он такой. Но она не скрывала, ей было приятно. Ведь каждой женщине хочется почувствовать заботу и любовь. А для Реджины Миллс любовь — это непозволительная роскошь. Она уже свыклась с этим, прошло много лет с тех пор, как она любила. Слишком больно потом собирать себя по кусочкам. Единственный мужчина в ее жизни — это сын, она и усыновила его, чтобы хоть кто-то ее любил просто так, просто потому что она есть.
Вырвал из водоворота мыслей женщину звук, напоминающий о телефоне, который она отыскала на тумбочке рядом. На экране высветилось любимое имя, и она быстро ответила.
— Привет, родной.
— Привет, мам, ну как ты?
— Я замечательно, только вот скучаю по одному мальчику.
— Я тоже. Ты где?
— Я… в Ванкувере, — ляпнула брюнетка первое, что пришло в голову, — как раз сделала перерыв.
— Ты надолго там?
— Пока не знаю. А ты как? Ты с Зелиной? — спросила Миллс, допивая остывший кофе.
— Я хорошо. Я с Эммой.
— С Эммой, значит, — почувствовала укол ревности.
— Я Зелину предупредил, тем более у нее оказались какие-то планы.
— Планы?
— Да, тот самый ухажёр, который тебе не нравится, ее куда-то пригласил.
— Считай, что тебе повезло, — сказала она, чувствуя неприязнь к выбору сестры.
— Это точно. Да, кстати, бабуля звонила, — послышался недовольный голос, и его можно понять.
— Бабуля, — простонала женщина, предвкушая ее слова.
— Цитирую: «Совсем мать забыли, от рук отбились, если не явимся в ближайшее время, приедет к нам погостить и повоспитывать».
— Боже, только не это!
— Да, мама, поэтому избавь нас от нее!
— Генри, так не хорошо про бабушку, — мягко сказала она, все-таки, какая никакая, она ее мать, хоть иногда и хочется придушить ее, — я что-нибудь придумаю.
— Ладно, мам, мы с Эммой собрались выбраться куда-нибудь, пока.
— Пока, — грустно проговорила Реджина, когда сын сбросил трубку.
Новость о приезде матушки выбила из колеи. Кора Миллс - человек не семейный и даже близко не относящийся к этому. Это деспот, тиран и все это в придачу с ужасным характером, желанием все контролировать и заставлять всех жить по ее указке. Девочки, когда были помладше, называли ее Гитлером в юбке. Как повезло сестрам Миллс уехать от нее на тысячу километров и лишь изредка встречаться по праздникам. И мать наслаждалась этими днями по полной, постоянно спрашивая о женитьбе, о работе, про которую нельзя говорить, и сестры врали. Больше всего Кора измывалась над младшей, ведь Реджина замуж не вышла, так и взяла чужого ребенка, и именно поэтому она никому не нужна, Кора считала ребенка обузой. Зелену же она изредка хвалила, ведь та смогла закрутить в свои сети богатого режиссера, который, как казалось брюнетке, любовных чувству к ней не питал. Поэтому Кора взялась за нее по полной, чтобы хоть одна дочь нормально жила. А что до отца девочек, вернее отца Реджины, Зелена дочь от первого брака. То отцом он был хорошим и принял старшую Миллс, как родную. Всегда поддерживал и заботился, но от заскоков Коры, увы, не спасал.
— Не дай бог она приедет, — озвучила свои мысли Реджина, — я тогда поселюсь на работе, а Генри просто переедет из дома, — она тихонько рассмеялась и закончив завтрак, пошла в ванну.
Время было без пятнадцати три, когда в комнату без стука зашел один надоедливый коллега. Миллс как раз крутилась около зеркала, рассматривая свое черное длинное платье в пол, которое открывало вид на оголённые плечи. Ее черные волосы свисали легкими волнами на плечи. Она наносила помаду бежевого цвета, когда Робин остановился в проеме двери, осматривая ее.
— Локсли, ты стучать разучился? — оборачиваясь к нему, произнесла она, закрывая тюбик помады.
— Аа… — наконец карие и голубые встретились, и женщина прожгла его огненным взглядом.
— Говорить разучился? — подняла бровь в фирменной манере.
— Не доставлю тебе такой радости, — язвительно улыбнулся он, — прекрасно выглядишь.
— Повторяешься, — вспомнила его вчерашнюю фразу.
— Оу, ты уже запоминаешь все, что я говорю, — скрестил руки на груди Робин, ухмыляясь. — Хвалю.
— Дохвалишься, отделаю по первое число, — Реджина резко повернулась к зеркалу, пытаясь отыскать сережки в косметичке.
— Дорогая, я смотрю у кого-то нервишки шалят, могу порекомендовать хорошего невролога, — по хозяйски устраиваясь на диване и встречаясь с ней взглядом в зеркале.
— Я тебе сейчас посоветую хорошего травматолога, — брюнетка развернулась, положив руки в бока, делая лицо еще грознее, — если ты не вылетишь отсюда сию минуту.
— Вернулись к тому, с чего начинали. С тобой просто невозможно, — вставая и подходя к ней, сверху смотрел на нее мужчина.
— Как будто с тобой можно. Ты просто невыносим…
— Знаешь, что странно? То, что все, кто со мной работали, ладили. А ты, видимо, и работаешь одна, потому что невыносимая стерва!
— Знаешь что?! Иди ты к черту, Локсли!
— Я уже перед ним, — ляпнул он в порыве гнева.
Брюнетка размахнулась рукой, оставляя на щеке красный след. Он всматривался в ее глаза, видя в них ярость и… боль. И ему стало жаль от того, что он столько наговорил. Женщина, оттолкнув его в сторону, вышла из комнаты, и только стук ее каблуков он еще долго слышал из коридора.
— Идиот, — проводя рукой по лицу, сказал он. — Вроде начала она, а чувствую паршиво себя я.
Локсли сжал руки в кулаки и направился в зал, тихо шепча себе под нос, — Ох уж эти женщины.
«Зачем вообще нужны мужчины, от них толку нет. Разве и могут только изменять и орать без причины»
Погрузившись в свои мысли, брюнетка совсем не заметила мужчину и врезалась в его грудь, чьи-то руки обвили талию, помогая удержаться на жутко высоких каблуках. Женщина отстранилась, поднимая глаза на знакомое лицо и неловко улыбнулась.
— Реджина, у Вас все хорошо? — поинтересовался Джон, столкнувшись с ней на входе в зал.