108
Перед складом на Лавандовой сидел на корточках мальчишка в лохмотьях – руки опущены меж колен, в пальцах зажата сигарета. Плечи его дернулись, рука с сигаретой поднялась, губы сомкнулись вокруг фильтра. Он выучил наизусть каждый жест Френчи Ля Шапеля. Когда я подошел к мальчишке, тот вскочил на ноги и юркнул за дверь. Брякнул засов.
Прижав ладони к двери, я прошептал:
– Мне нужен Нолли Уидл.
Слова поглотила тишина.
– Нолли! Ты помог мне выбраться из Хэтчтауна в прошлую пятницу ночью, помнишь? Мне надо с тобой поговорить. – И эти слова встретила выжидающая тишина. – Плачу за беседу пять баксов.
Я услышал шарканье шагов. Детский голосок деловито произнес:
– Десять.
– Идет, – согласился я.
– Подсунь под дверь, – велел голос.
– А ты отодвинь засов.
– Деньги вперед.
Я сунул десятку под дверь. Засов пошел в сторону, и створка с дребезгом приоткрылась на фут. Я скользнул внутрь. Закрывшаяся за спиной дверь отрезала путь свету. Не мне – кому-то другому.
Нолли шепнул:
– Смойся.
Маленькие босые ноги удалились по земляному полу. Глаза стали привыкать к темноте, и я разглядел смутные контуры маленьких фигур, собравшиеся у стены напротив, – будто птицы, которые устраиваются на ночь.
Неясная фигура Нолли двинулась к боковой стене склада:
– Говори потише.
– Ты помнишь меня?
– Ага, – сказал Нолли.
– За нами тогда бежали двое.
– Люди говорили, ты с одним разобрался. – Голос его звучал, как воздух, вырывающийся из проколотого колеса.
– Не я, кто-то другой, – прошептал я. Нолли издал шипящий звук, который я воспринял как смешок. – Мне показалось, там был кто-то еще. Тот, кто видел нас, но сам оставался невидимым. Кто-то, которого ты знаешь. Человек, который платит тебе за услуги.
– Ну, мало ли кому какие мы услуги оказываем… – сказал Нолли. – Это ничего не значит.
– Я сегодня с ним познакомился. Он сказал, что его зовут Эрл Сойер. – От дальней стены склада прилетела стайка шепотков. – Он еще иногда ходит в черном пальто и шляпе.
Неотчетливый силуэт Нолли застыл на месте. У стены склада кто-то проговорил:
– Черная Смерть.
– Заткнитесь там! – шикнул Нолли.
– Вы зовете его Черной Смертью? – прошептал я. Тихий голос проговорил:
– На живодерню его, Нолли, на живодерню его.
Нолли подался ко мне:
– Ни сном, ни духом ты не должен был узнать о нем. Ты, видать, что-то напутал. И говоришь ты о двух совершенно разных мужиках.
– А что это за живодерня? – спросил я Нолли.
– Это куда они всех отводят, – прошептал в ответ мальчишка. – В смысле, не только лошадей.
Нолли попятился, но я ухватил его за подол рубахи и затянул поглубже в угол, Нолли подчинился с мрачной, разрывающей сердце податливостью. Я присел на колени и вложил еще одну пятерку в его ладонь:
– Ты очень боишься, я знаю. Если честно, я – тоже. Но это очень важно для меня.
– Вопрос жизни и смерти?
– Жизни и смерти.
Так тихонько, что я едва услышал, Нолли прошелестел:
– Его имя нельзя произносить вслух, потому что он слышит даже сквозь стены. Те, кто видит его, когда он не хочет, чтобы его видели, горько потом об этом жалеют. Это Ч. С. Ты понимаешь, о ком я?
– Да, – шепнул я в ответ.
– Он выходит по ночам, и так было всегда. Ч. С. не совсем человек. Многие из наших ребят считают, что он вампир. А я говорю, он не вампир, а дьявол из ада.
– Говоришь, так было всегда?
– Он появился здесь с тех пор, как появился Хэтчтаун. Ч. С. и есть Хэтчтаун, вот что я думаю. Потому-то все так и происходит.
– Как так? – спросил я.
Нолли презрительно фыркнул:
– Вода поднимается, стоки не работают. Каждый раз, когда наводнение, нас заливает водой и грязью. Хэтчтаун, одним словом… Ч. С. – он такой как мы, с одной разницей: он – демон. Зуб даю, это сам мистер Хэтч сотворил Ч. С., но лучше б он этого не делал.
Я прислонился спиной к стене и закрыл лицо руками. Нолли пригнулся еще ближе:
– А про Эрла Сойера – еще пять долларов.
Я дал ему банкноту.
– Мистер Сойер – вредный и мерзкий старик, – сообщил Нолли. – От него дождешься скорее по уху, чем доброго слова.
– Где он живет?
– Я его частенько видел в районе Кожевенной. Но когда хочет лечь на дно, он ныряет в свою нору, как лиса.
– Ну, ладно. – Я поднялся на ноги. Нолли потянул меня к выходу и отодвинул дверь. Я шагнул на улицу, и, к моему удивлению, Нолли выскользнул за мной следом. Быстро глянув по сторонам, он что-то зашептал так тихо, что я едва заметил движение его губ.
Я склонился над ним, и он зашептал прямо мне в ухо:
– Слыхал я, что именно тебя видели две ночи тому назад на Рыбной с Джо Стэджерсом из Маунтри.
– Может, и меня, – шепнул я в ответ, понимая, что эти мальчишки в курсе всего здесь происходящего.
– И с тех пор Джо Стэджерс как в воду канул. И никто, кстати, по нему не плачет. В Хэтчтауне. И в Маунтри, я так думаю, – тоже.
– Джентльмена отозвали, – сказал я.
– Ага, видать, отзыв-то был мощный.
Интересно, кто он, этот Нолли, что он хочет узнать?
– Для него, во всяком случае, – слишком мощный.
– Выстрел был, а ни в кого не попали, – продолжил Нолли. – Не ваших рук дело, нет?
– Нолли, – прошептал я, – ты хочешь мне что-то сказать?
Он поднял одно плечо и подтянул пояс штанов. Шаркнул ногой и дернул головой вперед и назад. Превзойдя в имитации Френчи Ля Шапеля объект подражания, он подтянул рукава и скосил глаза так, будто хотел заглянуть за изгиб улочки. Прежде Френчи был одним из этой шайки мальчишек, догадался я, он проводил ночи в старом складе, изредка выполнял поручения Ч. С., хэтчтаунского вампира, и так и останется на побегушках у него до конца своей жалкой жизни.
Нолли по-прежнему косился на поворот:
– Знаешь, где Щетинная?
Я покачал головой.
– Щетинная – узкая, а еще она темная. Щетинная петляет вперед, назад… По Щетинной можно дойти туда, куда надо, зная, что никто не заметит твоего ухода. Горожане не заглядывают сюда, потому что она такая вот, какая есть. – Нолли опять приподнялся и зашептал мне прямо в ухо: – Он часто ходит по ней. Так что если хочешь найти его, чего я никогда бы не делал, то искать его, скорее всего, надо там.
– Где это?
– Везде, – прошептал Нолли. – Да хотя бы здесь. – Грязной ладошкой указав на едва видимый проход между двумя домами, он юркнул за дверь склада.
109
Я шагнул в проход, указанный мне Нолли. Темная, узкая артерия тянулась футов на двадцать, прежде чем вильнуть влево. Я чувствовал себя так, словно Нолли Уидл рассказал мне самую страшную тайну, подсказал ключ от самого сердца Хэтчтауна. Щетинная привела меня к Малиновой, затем – крохотной пустынной Бочковой, а оттуда вывела к извилистому проулку, бегущему, как я полагал, по направлению к Телячьему Двору. Доносящиеся с других улочек звуки многократно отражались от нависавших стен. В нос вдруг ударила вонь – так же пахло в доме Джой – и следом исчезла, будто всосанная кирпичными стенами. Где-то рядом мужской голос вдруг негромко запел «Чаттану-га-Чу-Чу», и я подумал было, что это Пайни Вудз, нетвердой походкой бредущий по Кожевенной. Когда я наконец вышел к Телячьему Двору, я увидел брешь Конской за высохшим фонтаном и понял, откуда Эдвард Райнхарт наблюдал нашу с Робертом первую встречу.
Часть 6
КАК Я ПРОВЕЛ СВОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
110
На следующее утро я поздравил себя с тридцатью пятью прожитыми годами и пожелал дожить до тридцати шести. Когда дело доходит до подарков, очень хочется пожить еще. Собираясь на похороны Тоби, я надел чистую белую рубашку, серые брюки, репсовый галстук и свой неизменный блейзер, затем подошел к телефону и набрал номер военного училища в Оулсберге, Пенсильвания. Интересно, кто это – мистер Флетчер, думал я, и каким образом к Райнхарту попала эта книга? Если он не погиб во Второй мировой, значит, сейчас еще жив и, должно быть, помнит, как дарил книгу дружку-курсанту.