Френсис Дикинсон
Мистер Инкогнито
1
— Дорис!
Нет ответа.
— Дорис!!
Нет ответа.
Девчонка сведет меня с ума, в тысячный раз подумала Линда Шеппард, поднимаясь со стула. Наверняка опять напялила свои дурацкие наушники и слушает свою дурацкую музыку, вместо того чтобы… Чем именно стоило бы заняться юной особе с пользой для себя и дела, Линда не придумала, и к раздражению по адресу Дорис прибавилось раздражение по поводу собственной некомпетентности. Если бы записалась на компьютерные курсы… Если бы получше училась в школе… Если бы уехала из этой дыры… Если бы… Перечисление «если бы» могло завести слишком далеко и даже глубоко — предки мисс Шеппард поселились в Блэкфилде, штат Колорадо, еще в середине девятнадцатого века, а потому Линда предпочла выплеснуть отрицательные эмоции на беззащитную овечку, сыгравшую в данном случае роль козы отпущения.
— Дорис!!!
Помогло. То есть девчонка, конечно, не предстала перед хозяйкой магазина, трясясь от страха и ломая трясущимися пальцами чертовы наушники, но зато самой Линде стало вдруг легче. Она вспомнила сцену из «Приключений Тома Сойера» и, повернувшись к висевшему на стене круглому зеркалу в тяжелой бронзовой раме, погрозила себе пальцем.
— Она ведь тебе даже не племянница. Хотя ты на тетю Полли смахиваешь все больше.
Женщина из Зазеркалья печально улыбнулась. Она была невысокого роста — всего метр шестьдесят восемь сантиметров, — не отличалась миниатюрным телосложением — хорошо бы сбросить пару килограммчиков с бедер, имела темно-каштановые волосы, в которых по странной прихоти природы мелькали огненно-рыжие искорки, и миловидное лицо с неожиданно тонкими чертами и большими карими, с изумрудными блестками глазами. Эти глаза…
Когда-то давным-давно бабушка Линды, посадив пятилетнюю внучку на колени, сказала:
— Помни, милая, ты не такая, как все. Ты — особенная.
— Почему? — спросила девочка, играя кулоном, который бабушка всегда носила на золотой цепочке.
— Потому что у тебя глаза вещуньи.
— А кто такая вещунья? — Маленькая Линда уже знала, что глаза у нее разные — один зеленый, другой карий.
— Узнаешь в свое время, — ответила бабушка. — У тебя дар и…
— А что такое дар?
Бабушка не любила, когда ее перебивали, а потому накрыла рот болтушки-внучки сухой и теплой ладонью.
— …и ты должна пообещать мне, что никогда не употребишь его во зло.
Пообещать Линда не успела, потому что бабушка вдруг опустила руку, как-то странно вздохнула и затихла.
Мать Линды вернулась с работы только через два часа, и эти два часа стали для девочки одними из самых страшных в жизни. Одними из… Возможно именно поэтому тот незаконченный разговор навсегда остался в ее памяти.
Разумеется, Дорис не протирала пыль на полках, не поливала увядающие от летнего зноя цветы и даже не обращала внимания на единственного потенциального покупателя, миссис Кларк, которая, как всегда, рылась в старых журналах, продававшихся с девяностопроцентной скидкой. Нет, нет и нет. Девчонка, на облепленном веснушками лице которой застыло отстраненное выражение, сидела на высоком вертящемся стуле с закрытыми глазами и отбивала ритм обеими ногами, обутыми, между прочим, в сабо на деревянной платформе. И еще она пела, если так можно назвать звуки, издаваемые человеком без слуха, без голоса, но с жевательной резинкой во рту.
— Бу-бу, бу-бу-бу, бу, бу… Ммммм… — Не справившись, по-видимому, со слишком высокой нотой, любительница тяжелого рока закашлялась, подавилась жвачкой и открыла наконец глаза. Секунд через пятнадцать в них появилось осмысленное выражение. — Мисс Шеппард… я…
— Сними наушники.
— Что? А… — По причине того, что музыка звучала в ушах Дорис по меньшей мере двадцать четыре часа в сутки, она научилась читать по губам. — Да-да, снимаю.
Как ни странно, к этому моменту злость у Линды прошла, раздражение рассосалось, а потому карающий меч упал на белую шею фанатки Оззи Озборна не грозным острием, а плашмя.
— Я ухожу, так что тебе сегодня придется остаться здесь до закрытия. Понятно?
— Без проблем, мисс Шеппард.
— И не забудь включить сигнализацию.
— О'кей, мисс Шеппард.
— Сколько у нас сегодня в кассе?
— Двести двадцать восемь долларов тридцать пять центов, — четко, как робот-кассир, отрапортовала Дорис. — Джей Бертон взял в долг два компакт-диска. Я записала.
Линда улыбнулась. Все недостатки Дорис — а их у нее было больше, чем пальцев на обеих ногах, — с лихвой перекрывались двумя достоинствами: блестящей памятью и умением находить общий язык с покупателями. К тому же ближайшая подруга Линды Клэр Карпински приходилась юной продавщице матерью.
— Хорошо, дай мне сотню, а остальное положи в сейф.
Взяв деньги, Линда еще раз окинула взглядом помещение — кажется, все в порядке, посмотрела на часы — они показывали ровно половину пятого — и уже направилась было к выходу, но вдруг остановилась, подняла голову и принюхалась.
— У нас пахнет жасмином.
— Да, мисс Шеппард. Только я тут ни при чем. — Дорис указала на полку с косметикой, на которой стояла неизвестно откуда взявшаяся тонкая высокая стеклянная вазочка с одинокой веточкой благоухающего жасмина.
— Откуда это?
— Не знаю. — Дорис пожала плечами. — Кто-то, наверное, принес, но я не заметила.
— Интересно. — Линда потерла пальцем кончик носа, как делала всегда, когда не находила ответ на простой вопрос.
— Вы опоздаете, если не поспешите, — строго напомнила ей Дорис, в голове у которой, как не раз говорила Клэр, находились не обычные женские мозги, а самый настоящий компьютер, способный производить сложнейшие операции в считанные доли секунды. — У вас свидание в девятнадцать ноль-ноль, а вы еще даже не выбрали платье.
Хотя Линде и исполнилось тридцать два года, способность краснеть она так и не утратила.
— Дорис…
— Молчу, молчу. — Девчонка вновь надела наушники, ткнула пальцем в клавишу плейера и помахала рукой. — Удачи вам, мисс Шеппард.
Линда хотела еще кое-что сказать, но, поймав любопытный взгляд миссис Кларк, известной в Блэкфилде собирательницы и распространительницы слухов, сплетен и «истинных»
фактов, предпочла удалиться, не дожидаясь дальнейших комментариев, напоминаний и советов Дорис.
„Для того чтобы добраться с работы до дома, ей нужно было пройти две сотни ярдов по Стоун-стрит, пересечь Мейпл-авеню, миновать Гэллоус-сквер и сделать последний бросок по Уилмор-стрит. Обычно весь путь занимал у Линды пятнадцать минут. Существовал и второй, альтернативный, маршрут, который пролегал через парк, но им она пользовалась в исключительных случаях.
Свидание… свидание… — стучало у Линды в висках. Я иду на свидание. Ей казалось, что новость эта уже разнеслась по всему городку, что каждый встречный смотрит на нее если не с любопытством, как миссис Кларк, но уж наверняка с осуждением. Куда это она так торопится? Поздновато спохватилась — в тридцать два года-то. Посмотреть бы на того бедолагу… У этих Шеппардов все не так, как у людей.
Чем ближе к дому, тем сильнее становились сомнения, быстрее шаги, гуще румянец. В последний раз Линда ходила на свидание шесть лет назад, и в том, что этот рекорд собирался пасть, были виноваты ее лучшая подруга Клэр и дочь последней, Дорис. Первая долго и настойчиво вбивала в голову Линды идею необходимости возвращения к полноценной жизни, а вторая быстро и как бы мимоходом предложила современный вариант реализации оного, при котором от самой возвращаемой не требовалось практически никаких усилий. Дорис даже любезно согласилась поместить объявление в Интернете и обучила свою работодательницу навыкам общения в виртуальном пространстве. Нельзя сказать, что Линду захлестнул поток предложений, но кое-какая рыбка в сеть все же попала (по выражению Клэр) и теперь оставалось только ее не спугнуть (по выражению самой Линды).