«Томпсон непременно должен снискать уважение и благосклонность жителей Чикаго, – писал Джон Брайт, современник Томпсона, не питавший к нему особенно добрых чувств, – большой, веселый, живой, уверенный в себе, необыкновенно добрый, возвышающийся над всеми, как успешный дядюшка. После завоевания уважения Томпсон добивается обожания, говоря на их языке, вульгарном, преисполненном жаргонизмов, живом… Один из лучших шоуменов Америки, и один из лучших актеров». Но он не только играл. Чикагский журналист писал: «Некоторые политики являются слепыми продуктами своей эпохи. Они на интуитивном, пророческом уровне понимают, чего хочет народ. Они рассуждают так, словно озвучивают не очень умные помыслы толпы».
Томпсон чувствовал, чего хотят избиратели, потому что хотел того же. Эта чуткость частично объяснялась горячностью неугомонного парня, которая культивировала лояльную и честную игру. Со временем Томпсон начал верить в свои слова. Он не был обременен реалистическими соображениями. Несмотря на то что Томпсон владел муниципальными ценными бумагами стоимостью в $1 670 000, рьяно требовал снижения тарифов, потому что обворовывать друзей, которые помогли получить должность – просто-напросто неправильно. Важно учесть – для них не имело никакого значения, что Томпсон не принимал никаких реальных мер в отношении трестов.
На выборах 1919 года у Томпсона не было серьезных конкурентов. Босс демократов Роджер Салливан снова выдвинул Роберта Свайтцера. Его команда, конечно, менее коррумпированная, чем власть предержащая, но только потому, что не была достаточно привилегированной.
Единственной проблемой, которую они выделяли, была коррупция. Один государственный служащий собирался отдать голос за Томпсона только потому, что у оппозиции «не было ни единой прогрессивной или конструктивной идеи». Тем временем Томпсон продолжал бить себя в грудь и утверждать, что истории про его коррумпированность – «вранье, сплошь вранье!» и измышления «гнусных, тонущих во лжи чикагских газет». Он говорил: «Я за самоуправление, снижение цен на газ, пятицентовый тариф на проезд на трамвае. Я за народ, против корыстных интересов!» Томпсон продолжал сотрудничать с темнокожими, устраивая их на приличную работу; Луиса Андерсона, олдермена из Черного пояса, назначил председателем совета. Он жестко пресекал любые возражения.
Вот как журналист охарактеризовал тогдашнее положение вещей: «Дело в том, что государственный аппарат мог приводиться в движение только прогрессивными идеями и демократическими реформами. Другого пути нет».
«У каждого свой вкус, – сказала одна пожилая женщина, поцеловав корову, – прокомментировал журнал State Journal, издававшийся в городе Линкольн, штат Невада. – Большинство чикагских избирателей хотели, чтобы городом продолжил управлять мэр Томпсон… Это их дело. Возможно, также их конец».
1 апреля 1919 года Большой Билл Томпсон победил и стал мэром Чикаго второй раз, набрав немногим более 21 000 голосов.
В том же году Фрэнки Йель распорядился, чтобы Аль Капоне залег на дно в Чикаго, пока Билл Ловетт не устанет искать его.
По прибытии Аль Капоне не занял высокой позиции. Он начал работать вышибалой в Four Deuces за $35 в неделю. Возможно, был и зазывалой, в зимние ночи поднимал воротник и, держа руки глубоко в карманах, подходил к прохожим и бормотал: «У нас красивые девушки, заглядывай». Лакейская карьера Капоне продолжалась недолго. В начале 1920 года Йель устал вести окопную войну с ирландцами в Бруклине. Он начал разрабатывать план переворота, который мог навсегда изменить соотношение сил. Для реализации плана нужны были надежные и незаметные приезжие убийцы. Он вызвал Аль Капоне, зная, что бывший вышибала успел неплохо зарекомендовать себя.
Аль Капоне исполнился двадцать один год. Сильный интеллект и яркое воображение проступали сквозь внешнюю простоту. Ему удалось попасть под опеку Торрио, так же как Торрио, в свое время, повезло оказаться под облагораживающим влиянием Пола Келли. Торрио быстро оценил молодого бандита. Аль Капоне обладал качествами, которых были лишены парни, работающие с Торрио. В здании Four Deuces, по адресу Саут-Уобаш, 2220, было свободное помещение под магазин. На волне тенденции к внешней благопристойности Аль Капоне декорировал витрину старым пианино, тремя столами, комнатными растениями, креслом-качалкой, коврами и аквариумом. В центре витрины была книжная полка с семейной Библией. Он отпечатал карточки: