Грейс отшатнулась от нее. У Амелии сдавило горло, и она не знала от чего, была ли она близка к слезам или же к абсолютной ярости.
— Грейс? — осторожно позвала Амелия, не будучи даже уверенной, о чем же она спрашивает, просто ей казалось, что она должна хоть что–то произнести.
В ответ Грейс быстро качнула головой, что ясно означало, не спрашивай, оставляя Амелию в неведении, что же такого случилось прошлым вечером. Почему все вели себя так странно. И Грейс, и вдова, и, конечно, Уиндхем.
Кроме его теперешнего исчезновения. По крайней мере, это произошло точно так, как и ожидалось.
— Мы проводим леди Амелию и ее сестру домой в Берджес Парк, — приказала вдова. — Мисс Эверсли, распорядитесь, чтобы немедленно подали нашу карету. Мы поедем с нашими гостями, а затем вернемся в собственном экипаже.
Губы Грейс приоткрылись от неожиданности, но она, зная вдову, привыкла к ее внезапным капризам, а потому кивнула и поспешила выполнять приказ.
— Элизабет! — в отчаянии позвала Амелия, пытаясь определить местонахождение сестры в гостиной через открытую дверь. Изменница уже вскочила на ноги и кралась прочь, бросая ее один на один со вдовой.
Амелия настигла ее и схватила за локоть, цедя сквозь зубы:
— Сестренка, дорогая.
— Мой чай, — попробовала слабо сопротивляться Элизабет, продвигаясь вглубь гостиной.
— Уже остыл, — решительно отмела ее отговорку Амелия.
Элизабет попыталась вяло улыбнуться в направлении вдовы, но кроме гримасы у нее ничего не получилось.
— Сара, — сказала вдова.
Исправлять ее Элизабет не стала.
— Или Джейн, — слова вылетали отрывисто, даже зло. — Ты кто?
— Элизабет, — представилась девушка.
Глаза вдовы сузились, как будто она ей не верила, крылья носа весьма непривлекательно зашевелились, когда она произнесла:
— Я вижу, что вы снова сопровождаете свою сестру.
— На самом деле она сопровождает меня, — возразила Элизабет. Амелия была совершенно уверена, что это самое спорное предложение, когда–либо произносенное сестрой в присутствии вдовы.
— В каком смысле?
— Э–э, я возвращала книги, одолженные моей матерью, — запинаясь, промямлила Элизабет.
— Ба! Ваша мать не читает, и все мы это знаем. Это глупый и откровенный предлог оправить ее, — она повернулась к Амелии, — к нам.
Амелия приоткрыла рот от удивления, поскольку всегда считала, что вдова хочет ее у себя видеть. Не то чтобы она нравилась вдове, просто та хотела, чтобы Амелия поспешила выйти замуж за ее внука, и, таким образом, могла бы начать выращивать маленьких Уиндхемов в своем животе.
— Это — вполне сносный предлог, — проворчала вдова, — но он, похоже, не работает. Где мой внук?
— Я не знаю, ваша милость, — ответила Амелия абсолютную правду. Когда он ее покидал, он не сделал ни единого намека на свои планы. Очевидно, что поцелуй не вызвал в нем совершенно никаких чувств, а потому ему и в голову не пришло что–либо объяснять.
— Глупая девчонка, — проворчала вдова. — У меня нет на это времени. Неужели никто не осознает свой долг? Мои наследники умирают направо и налево, а вы, — при этом она пихнула Амелию в плечо, — даже не можете поднять свои юбки для…
— Ваша милость! — воскликнула Амелия.
На мгновение рот вдовы закрылся, и она подумала, что, возможно, вдовствующая герцогиня поняла, что зашла слишком далеко. Однако все что она сделала, это зловеще сузила глаза и прошествовала прочь.
— Амелия? — позвала Элизабет, двигаясь в ее сторону.
Амелия моргнула. Несколько раз. Быстро.
— Я хочу домой.
Элизабет кивнула, соглашаясь.
И они вместе двинулись к парадной двери. Грейс в это время давала инструкции лакею, потому сестры вышли на улицу и стали ждать ее у экипажа. Немного похолодало, но Амелия не заметила бы, даже если бы разверзлись небеса и затопили их обеих. Она всего лишь хотела находиться вне этого ужасного дома.
— Не думаю, что снова появлюсь здесь в скором времени, — сказала она Элизабет, обнимая ее. Если Уиндхем, в конце концов, пожелает ухаживать за нею, он может приехать к ним сам, чтобы увидеть ее.
— Я тоже не приеду, — сказала Элизабет, с сомнением оглядываясь назад на дом. В этот момент появилась Грейс, и она подождала ее, чтобы вместе сесть в экипаж. Когда Грейс подошла, Элизабет сжала ее руку и спросила:
— Мне показалось или вдова действительно вела себя хуже, чем обычно?
— Намного хуже, — согласилась Амелия.
Грейс вздохнула, а ее лицо слегка дернулось, словно она подыскивала замену тем словам, что первыми пришли ей на ум. В конце концов все, что она сказала:
— Это… сложно.
Что ж, на это нечего было ответить, потому Амелия с любопытством наблюдала за тем, как Грейс делает вид, что поправляет завязки своей шляпки, и вдруг…
Грейс замерла.
Они все замерли. И тогда Амелия с Элизабет проследили за взглядом Грейс. На горизонте на дороге находился мужчина. Он был слишком далеко, чтобы разглядеть его лицо или что–либо еще, кроме темного цвета волос и того факта, что он сидел на лошади так, будто родился в седле.
Время словно остановилось, безмолвное и неподвижное, и затем, без всякой видимой причины, он развернулся и уехал.
Амелия уже готова была спросить Грейс, кто это был, но прежде, чем она сумела задать свой вопрос, появилась вдова и рявкнула:
— В карету!
И поскольку Амелия не желала вступать с ней в разговор ни по какому поводу, она решила подчиниться приказу, держа свой рот на замке.
Несколько мгновений спустя они уже сидели в карете Кроулэнда: Грейс с Элизабет лицом против движения, Амелия же — по ходу движения рядом с вдовой. Она смотрела прямо перед собой, сосредоточившись на небольшом пятне, видневшемся за ухом Грейс. Если ей удастся сохранять эту позу в течение следующего получаса, возможно она избежит необходимости смотреть на вдову.
— Кто был тот мужчина? — спросила Элизабет.
Ответа не последовало.
Амелия всмотрелась в лицо Грейс. Очень интересно. Она притворилась, что не расслышала вопрос Элизабет. Легко заметить такую уловку, если сидишь прямо перед ней: правый угол рта Грейс слегка напрягся от волнения.
— Грейс? — снова позвала Элизабет. — Кто это был?
— Никто, — быстро ответила Грейс. — Мы готовы ехать?
— Ты знаешь его? — настаивала Элизабет, и Амелии захотелось заткнуть ей рот. Конечно, Грейс его знала. Это было ясно как день.
— Не знаю, — резко ответила Грейс.
— О чем вы говорите? — раздраженно спросила вдова.
— В конце дороги находился мужчина, — объяснила Элизабет. Амелии отчаянно захотелось лягнуть ее, но не было никакой возможности: сестра сидела напротив вдовы, а потому была полностью для нее недостижима.
— Кто это был? — потребовала вдова.
— Я не знаю, — ответила Грейс. — Я не видела его лица.
Она не лгала. По крайней мере, во второй части своего ответа. Он стоял слишком далеко от них, чтобы разглядеть его лицо. Но Амелия заключила бы пари на свое приданое, что Грейс совершенно точно его знала.
— Кто это был? — гремела вдова, и ее голос перекрывал грохот колес по дороге.
— Я не знаю, — повторила Грейс, но все они услышали, каким надтреснутым голосом она это произнесла.
Вдова повернулась к Амелии, ее взгляд был пронзителен также, как и голос.
— Вы видели его?
Глаза Амелии встретились с глазами Грейс. И что–то неуловимое мелькнуло между ними.
Амелия сглотнула.
— Я никого не видела, мэм.
Вдова с фырканьем от нее отвернулась и направила всю свою ярость на Грейс.
— Это был он?
Амелия задержала дыхание. О ком они говорят?
Грейс покачала головой.
— Я не знаю, — она почти заикалась. — Я не могу сказать.
— Остановите карету, — пронзительно закричала вдова, покачнувшись вперед и отталкивая Грейс в сторону, чтобы иметь возможность колотить в стенку, отделяющую их от кучера.