Вскоре Гаити вступил в самую темную эпоху своей истории, когда Папа Док провозгласил себя пожизненным президентом, став одним из самых страшных и жестоких тиранов на земле. Армия и полиция мучили и убивали тысячи гаитян по приказу, но чаще по собственной инициативе, чтобы завладеть землей и имуществом.
Густав Карвер продолжал множить состояние благодаря теплым отношениями с Дювалье. Тот не только сделал его полным монополистом, включая сахарный тростник и цемент, но и прокручивал в Народном банке Гаити миллионы долларов финансовой помощи США, которую получал каждые три месяца. Большую часть денег он переводил на счета в швейцарских банках.
Папа Док умер 21 апреля 1971 года. Его место пожизненного президента занял сын Жан-Клод, в возрасте девятнадцати лет, прозванный Бэби Доком.
Но Бэби Док никакого интереса к управлению страной не имел и все отдал на откуп матери, а позднее жене Мишель, свадьба с которой в 1981 году попала в Книгу рекордов Гиннесса как третья самая дорогая свадьба в мировой истории. А в это время в отчете МВФ республика Гаити была причислена к одной из самых беднейших стран Западного полушария.
Забрезжил рассвет, первые солнечные лучи заставили померкнуть большинство звезд. Макс закончил чтение и вышел на балкон. Было ясно: безжалостные авантюристы Карверы должны иметь длинный список врагов.
По-прежнему веяло прохладой, но Макс был уверен: день настанет прекрасный. Впрочем, каждый день на свободе прекрасный.
5
Клайд Бисон опустился ниже некуда. Наверное, жизнь не просто ударила его по зубам, а придумала кое-что похитрее. Тот факт, что он теперь обитал в трейлерном парке, причем одном из самых заброшенных, самых вонючих во всем Майами, говорил сам за себя.
В прекрасный солнечный день под ясным светло-голубым небом это место казалось еще более запущенным.
Адрес Максу дал консьерж дома, в котором Бисон жил в свою лучшую пору – роскошный комплекс апартаментов с видом на Приморский парк, где по утрам совершали пробежки трусцой довольные жизнью, благополучные люди. Яхт-клубы тоже здесь под боком. А из окон апартаментов можно наблюдать превосходные, как на открытках, флоридские закаты. Консьерж подумал, что Макс – агент по взысканию долгов, и попросил при встрече переломать этому засранцу ноги.
Трейлерный парк – не приговор. Они бывают разные. Сортом повыше маскируют свою сущность, скрываясь за аккуратно покрашенными заборами, обсаженными кустарниками роз. Ухоженные лужайки, почтовые ящики, все честь по чести. Некоторые даже заходят настолько далеко, что присовокупляют к своим названиям знаменитые фамилии, например Линкольна, Вашингтона или Рузвельта. Но большинство трейлерных парков не столь амбициозны. Они не канителятся, а поднимают руки и честно признаются, что собой представляют. И местоположение выбирают где-нибудь рядом с мусорной свалкой.
Та, что соседствовала с пристанищем Бисона, выглядела так, будто над ней недавно пронесся ураган. Нагромождение сломанных микроволновых печей, телевизоров, холодильников, выпотрошенных автомобилей. И мусор, везде мусор. Его было так много, что он вписывался в ландшафт, а предприимчивые обитатели на кучах поставили указатели в виде стрелок с номерами трейлеров. Сами трейлеры, во всяком случае снаружи, находились в таком жутком состоянии, что Макс принял их за предметы свалки, пока не заметил в окнах людей. Нигде ни одного исправного автомобиля. Ни собак, ни детей. Здесь жили люди, лишенные социальных пособий, героиновые наркоманы, мелкие преступники, конченые горемыки, прирожденные неудачники.
Трейлер Бисона, стоящий на красных кирпичных блоках, тоже был весь разбитый. Облупившаяся некогда белая краска. По обе стороны от крепкой на вид коричневой двери с тремя замками, сверху, посередине и внизу, виднелись два окна, закрытые изнутри ставнями.
Макс остановил машину.
Постучал в дверь и отошел, чтобы его можно было увидеть в окно. За дверью послышался собачий лай на низких тонах, царапанье когтей. В левом окне ставня приоткрылась.
– Мингус?! Макс Мингус? – крикнул Бисон.
– Да, ты угадал. Открывай, надо поговорить.
– Кто тебя послал?
– Никто.
– Если ищешь работу, то у меня туалет давно не чистили. – Бисон усмехнулся.
– Конечно, я этим займусь, – сказал Макс. – После того как поговорим.
Этот паразит не утратил способности смеяться над неудачами других. Голос прежний, нечто среднее между писком и глухим ворчанием.
Ставня открылась, и Макс увидел лицо Бисона. Круглое, обрюзгшее, бескровное. Он проверял, нет ли кого рядом с Максом.
Через несколько секунд за дверью зазвенели цепочки. Их было много, штук пять-шесть. Бисон принялся открывать замки. Внутренняя часть двери у него, наверное, похожа на корсет садомазохистов.
Бисон приоткрыл дверь, щурясь от света. Толстую цепочку оставил на двери, на уровне шеи. У его ног в дверную щель высунул морду питбуль. Посмотрел на Макса и гавкнул.
– Чего тебе, Мингус? – спросил Бисон.
– Хочу поговорить о Чарли Карвере.
Судя по позе, которую принял Бисон, Макс не сомневался, что в одной руке у него пистолет, а в другой собачий поводок.
– Тебя послали Карверы?
– Нет, к тебе не посылали. Просто я занимаюсь сейчас этим делом.
– Едешь на Гаити?
– Да.
Бисон снял цепочку и распахнул дверь. Кивком пригласил Мингуса входить.
Внутри было темно, особенно после яркого дневного света, отчего вонь казалась еще более интенсивной. Привычный ко всему, Макс чуть не потерял равновесие. Зловоние застало его врасплох, ударило в лицо смесью экскрементов, гниения и прочей мерзости настолько сильно, что он ощутил позывы к рвоте. Прижал платок к носу, дышал ртом, отчего тут же начало щипать язык.
Повсюду мухи. Жужжали, лезли в лицо, садились на руки. Макс не успевал отмахиваться. Бисон потащил питбуля в угол и к чему-то привязал.
– Следи за своей машиной, иначе эти малолетние паршивцы живо соскребут с нее краску.
Он открыл левую ставню и вгляделся. Мухи с громким жужжанием ринулись на яркий свет.
Макс забыл, какой Бисон коротышка – метра полтора, не более, – и насколько непропорционально огромной была его голова, похожая на столовую ложку.
В отличие от большинства здешних частных детективов Бисон никогда не служил в полиции. Он начал трудовой путь ходатаем по темным делам в отделении демократической партии во Флориде, собирая грязь на соперников и союзников в равной мере и конвертируя это в политическую валюту. В семьдесят шестом, после выдвижения Картера на пост президента, бросил политику и занялся частным сыском. Не брезговал ничем, никакими мерзостями, губил людей, разрушал браки, политические карьеры, обваливал бизнес. В общем, выполнял любые заказы. И нажил миллионы. Одевался, ездил на машинах, ел, трахался – все по высшему разряду. Макс вспомнил, как выглядел Бисон в свои лучшие времена. Костюмы от модных модельеров, сшитые на заказ мягкие, украшенные кисточками мокасины из лакированной кожи, рубашки такие белые, что светились, вокруг облако косметики, наманикюренные ногти, на мизинце массивное кольцо. К сожалению, комплекция гнома не позволяла Бисону выглядеть эффектным даже при всем богатстве. В своем костюме за несколько тысяч долларов он всегда напоминал Максу нервного мальчика, направляющегося к первому причастию в воскресном костюмчике, который выбрала для него мама.
Теперь на нем была дешевая черная рубашка с короткими рукавами и оранжевыми и зелеными пальмами на груди. Сверху грязный жилет.
Но не это потрясло Макса. Не рубашка и не жилет.
Памперс.
Клайд Бисон носил памперс, похожий на детский, но большой.
Что за чертовщина?
Макс оглядел трейлер. Он был почти пуст. Потертый линолеум, зеленоватое кресло с вылезшей наружу набивкой у спинки, упаковочная клеть, которая служила столом. Пол грязный, первоначальный желтый цвет угадывался лишь в трещинах, проделанных когтями питбуля. И повсюду собачье дерьмо – свежее, засохшее и полузасохшее.