В то время крыша была просто крышей, теперь это был освещенный сад удовольствия с видом на город. Несколько больших кресел находились рядом с перилами, чтобы посетители могли насладиться видом. В центре крыши ровно горел костер в углублении, окруженный низкими, изогнутыми скамейками. Часы в углу экрана показывали 22.31, когда Грейс Мэннинг вышла из блестящего медного лифта.
— Она сидела у бара час или около того, — сказала Вероника, нажимая перемотку. Изображение ускорилось, бармен — молодая девушка с кушаком и бабочкой — беспорядочно бегала, как напуганная белка, пока туда-сюда сновали посетители. Никто с Грейс не разговаривал кроме бармена. — Она выпила три бокала. Несколько раз поговорила с барменом. Потом поднялась в 23.37. Но вместо того, чтобы пойти к лифту, она пошла на лестницу.
Мак нависла над ее плечом, нахмурившись.
— А зачем? Там около пятидесяти метров в высоту. А на ней шпильки.
Вероника покачала головой.
— Понятия не имею. Но вот в чем вопрос — она открыла все камеры в холле и нажала перемотку, чтобы они все начали показывать одновременно. — Куда она делась?
Они смотрели видео в тишине. Часы в углу каждого экрана отсчитывали минуты. 23.40. 23.45. 23.50. В полночь последовал пересменок, несколько экономок и клерков ушли через служебный вход. Закрылся бар и ушли несколько припозднившихся. После этого не было почти никакого движения, кроме нескольких клерков, работающих круглосуточно, они пытались не уснуть и ерзали, и один или два работника прошли по служебному коридору.
После 5.13 через холл протянулась процессия из заспанных студентов в одинаковых красных куртках. Другая камера, выходящая на улицу, показала как они сонно забрались в автобус, их ожидающий. Было все еще темно, и капли дождя упали на линзу камеры. Вероника могла лишь разглядеть буквы на их спинах: «Госуниверситет Портленда». Баскетбол. После того как они уехали, через холл больше никто не проходил до тех пор, пока не начался завтрак в шесть.
На камерах Грейс больше не появлялась.
Она не вышла с лестницы на нижнем этаже. Она не заходила и не выходила из лифта. Она не проходила через парадный вход, или через задний служебный ход, или через парковку.
— Я просмотрела записи до семи утра, — сказала Вероника, взглянув на Мак. — Тогда тот парень нашел жертву на пустыре в шестнадцати километрах. Но я не вижу, чтобы она выходила через какой-то выход.
В глазах Мак отражался экран компьютера. Она потянулась через плечо Вероники и схватила мышку, закрыв видео и запустив его снова.
— На каждом этаже есть камеры?
— Нет. Но камеры есть в каждом служебном коридоре. — Вероника открыла окно, показывающее подвал. — Петра Ландроз любит знать, что платит деньги не зря. Но тут ее тоже нет. Но вот парень, которого обвинила жертва, — она указала на мужчину в красной футболке, толкающего корзину с бельем по коридору. Изображение было нечетким, но она узнала его по фото. Темные волосы, широкие плечи.
Мак нахмурилась.
— Эти корзины довольно большие. Может он использовал одну из них, чтобы вывезти жертву?
— Я тоже так подумала. Но корзины из отеля не вывозили, по крайней мере на камерах этого нет, — она откинулась в кресле, — Так что мы остались с тем же вопросом. Как эта девушка, — она коснулась изображения Грейс на мониторе, когда она снова растворилась в темноте, на лестнице, — оказалась тут? — она указала на пачку фото на столе рядом с ней. Мак взяла верхнюю, на ней было сломанное и в синяках лицо Грейс, и побледнела.
— Если бы мы смогли добыть ДНК парня, которого она обвиняет, а так никак нельзя наверняка доказать, что это сделал он.
Вероника замолчала, уставившись на фото в руках Мак. Смотря на лицо женщины, которая, отринув все остальное, была изнасилована, избита и оставлена умирать.
— И это значит, что подонок, который это сделал, может все еще быть на свободе, копаясь в корзинке с жареными палочками сыра на игре в футбол.
Глаза Мак задержались на фото, потом она взглянула на Веронику.
— Так как мы его остановим?
Вероника вздохнула.
— Ну, сначала надо поговорить с жертвой. Весело! «Приветик, я работаю на людей, которые пытаются доказать, что ты наврала об изнасиловании. Кофе? Я угощаю?»
Мак сморщилась.
— Думаешь, она будет с тобой говорить?
— Не буду ее винить, если нет. Но я должна постараться. — Вероника взяла телефон, — Мне нужна ее версия истории. И она заслуживает право рассказать свою историю на своей территории.