Логан продолжил.
— Так продолжалось пару лет, хуже и хуже. И, Вероника, это бы убило меня. Без сомнения, это бы меня убило, если бы не доктор Голуэй. Не знаю, помнишь ли ты его, он был профессором истории в Херсте. Он появился в больнице после моего второго передоза. Тогда меня уже отчислили из Херста, но думаю, что почему-то я ему запомнился. Оказалось, он сам был летчиком. Он был тем, кто сказал мне, что я создан для этого. Он отправил меня на детоксикацию и программу восстановления и убедился, что я завязал. После он помог мне восстановиться в Херст, потом он устроил меня в военную школу.
Логан взял песок в ладонь и позволил ему стечь сквозь пальцы.
— После этого, для меня как будто вещи вернулись в фокус. В первый раз в моей жизни было то, что стоило усилий. Что-то с настоящей, знаешь, целью.
Он рассмеялся, смущенный собственной честностью.
— Прости… самый неудачный сценарий поступления на военную службу. Попытка номер два: я просто хотел крутой костюм летчика и шанс снизить превращения архитектурных сокровищ античного мира в дымящийся щебень.
— Вот теперь это мужчина, который завоевал мое сердце, — сказала Вероника, нежно поглаживая его спину.
— Слушай, ты давно меня знаешь, — сказал Логан, его тон снова стал настойчивым. — Я ходячее доказательство того, что можно быть полностью свободным — быть преданным и забытым всеми вокруг — но все-таки чувствовать себя бесполезным. Ты не можешь представить себе это чувство, Вероника, потому что ты и дня в своей жизни не была бесполезна. Но для меня это было чем-то вроде… откровения.
Он взял ее за руку и посмотрел на нее, не моргая.
— Так что пойми, пожалуйста, это не какое-то упрямое желание смерти. Это то, что спасло мне жизнь.
Ее зрение было мутным и она была удивлена, что по ее щекам бегут слезы. На секунду она не могла думать, не могла переварить, она могла только снова и снова повторять его слова. Утонуть, не прикладывая особых усилий. Второй передоз. Она чувствовала, как его руки сжали ее и она сжала их в ответ.
Теплый, мокрый меховой шар неожиданно в нее врезался. Пони бегала по их покрывалу, разбрасывая везде песок. Вероника указала пальцем на щенка.
— Сидеть, — сказала она.
Пони облизала ее палец, потом забегала вокруг них кругами. Вероника посмотрела на Логана.
— Видишь? Она уже не слушается. Это крик о помощи, — она быстро вытерла глаза и потрепала собаку по шее.
Потом она глубоко вздохнула.
— Принятие никогда не было моей сильной чертой. Но я стараюсь, Логан. Мне просто нужно время.
— Это я тебе могу дать, — сказал он. Он обнял ее за талию. — Я стал асом в ожидании.
— Кто знал, что это ты будешь терпеливым? — она уперлась своим лбом в его.
Они сидели так несколько минут, смотря друг другу в глаза. И в этом момент, ни прошлое, ни будущее не имело значения. Их окружали крики чаек и шум волн, щенок лег у ног Вероники и Вероника с Логаном были там, где и должны были — рядом, на краю мира.
ГЛАВА 39
— Как думаешь? Больше сыра? Меньше сыра? Другой сыр?
Кит поднял мерный стаканчик измельченной моцареллы и вопросительно посмотрел на Веронику, стоящую напротив. Она резала томаты, но остановилась в середине нарезания с одной приподнятой бровью.
— Когда вообще ответом было меньше сыра?
— Справедливо, — он положил весь стаканчик в миску для смешивания и начал размешивать.
Был вечер среды, первый «ужин отца с дочерью» со времени отъезда Логана неделей ранее. Кит не слишком часто видел Веронику за прошедшую неделю. Якобы ее не было в офисе, занята несколькими маленькими делами, но Кит знал, что она старалась держать чувства к Логану спрятанными и хорошо контролируемыми.
Она всегда думала, что хороша в этом. Ему не хватало смелости сказать ей, что он видит ее насквозь.
По крайней мере, дел хватало, чтобы ее занять. Она начала несколько новых дел, взяв слабенькие, чтобы он мог сосредоточиться на предстоящем суде Элая. Теперь же, часть Кита в подготовке была более или менее окончена. Он нашел всех свидетелей, которых мог и убедил нескольких дать показания, просмотрев их дела и выбрав самых заслуживающих доверия для дачи показаний. В то же время, он наладил систему безопасности на местах, установив камеры и тревожные кнопки в домах Элая и Лизы, показывая им что смотреть в их машинах, прежде чем в них сесть, на случай саботажа. Лиза была невозмутима во время всего этого, но Элай был откровенно расстроен.