— А если еще кто-нибудь встанет? Тогда двое будут стоять, а остальные сидеть, и прежде чем ты это осознаешь, мир рухнет в анархию!
В этот момент пресловутый мир сузился для меня до двенадцатилетней девочки, которая не вставала. Я понеслась на поле. Рауль присоединился ко мне.
Монк встал и махнул остальным, чтобы они последовали его примеру. Запуганные речью Стоттлмайера родители поднялись на ноги.
Когда мы с Раулем подбежали к Джули, она скорчилась, прижимая к себе правую руку и изо всех сил стараясь не расплакаться.
— С тобой все хорошо, солнышко? — чуть не задохнулась я.
Она покачала головой. — Думаю, у меня сломана рука.
— Возможно, простое растяжение, — предположил Рауль.
Он привык к чрезмерно эмоциональному восприятию детьми боли от неожиданного падения. Но он не знал Джули как я! Будучи младенцем, она однажды перелезла через столешницу довольно высокого стульчика для кормления и упала на пол. Другой ребенок тут же разревелся бы, но Джули терпела, борясь с желанием заплакать.
Она боец, как и ее отец.
Вид глаз, налитых слезами, сказал мне больше, чем любой рентген. Если дочь говорит, что рука сломана — так и есть.
Я подняла голову и увидела, как Монк выстраивает вокруг нас кольцо из недовольных родителей. По его разумению, если один из зрителей находится на поле, то и остальные должны быть там же. На лице босса боль читалась сильнее, чем у Джули. Он наклонился и прошептал мне на ухо:
— Держи себя в руках, женщина. Нельзя так вести себя в публичном месте.
— Мы едем в больницу, мистер Монк, — меня трясло.
— Зачем вам творить такие сумасшедшие вещи? — раздраженно пробурчал он, когда мы с Раулем осторожно подняли Джули на ноги.
— Неужели Вы не видите, что Джули поранилась? — возмутилась я, когда мы привели Джули к стоянке. Хоть я и уверилась в переломе, но не хотела подтверждать свои страхи, говоря о них вслух.
— Ты не можешь вести ее в больницу, — босс настойчиво махал рукой, чтобы все остальные следовали за нами. — В ней же полно больных людей!
— Именно туда нам и надо, — отрезала я. — Если хотите взять такси до дома, тогда до свидания.
Он застонал: — Это то же самое, что предложить на выбор перерезать себе горло или выстрелить в голову.
Но все равно поехал с нами.
Врач уже поставил предварительный диагноз, и дочь вернулась из кабинета рентгенолога, когда Монк присоединился к нам. Он приоткрыл занавесь, окружающую койку Джули в скорой помощи, словно выходя на сцену.
Дамы и господа, поприветствуйте Эдриана Монка!
Ему удалось найти халат пациента и надеть его поверх одежды. А еще резиновые перчатки и хирургическую маску, прикрыв руки и нос.
Довольно забавное зрелище, оправдывающее ожидание. Он вызвал улыбку у Джули, а это дорогого стоит. Только он не понял, что ее развеселило.
— Что? — невозмутимо поинтересовался Монк, не обращая внимания на свой шутовской прикид.
— Не принимайте близко к сердцу, — прыснула Джули, — но Вы выглядите глупо.
— Думаю, ты имела в виду «разумно одет».
— Вы правы, — она ехидно посмотрела на меня, — именно это я и подразумевала.
— Рад слышать, — он вкатил тележку и вытащил из нее халаты, перчатки и маски для нас обеих. — Возможно, еще не поздно вас спасти.
— От чего? — полюбопытствовала я.
— От того, что называется Черной смертью, Эболой и цингой.
— Цингой невозможно заразиться, — возразила Джули, — она проявляется, если ешь мало апельсинов.
— Бабкины сказки, — парировал Монк, раздавая амуницию. — Рассказанные бабками, которые потом умерли от цинги.
Именно тогда и пришел доктор. Молодое лицо врача было таким мрачным, что я обмерла, будто он собирается сообщить о раке мозга у моей дочери.
— Боюсь, у тебя сломано запястье, — хмурился он. — Хорошая новость — это чистый перелом, без осколков. Гипс придется поносить всего пару недель.
Если он собирался поведать лишь о переломе, почему лицо такое серьезное? Может, он считает, что так выглядит солиднее и ученее, чтобы пациенты не пеняли на молодость?
Он походил на человека, съевшего ленч, который готов вырваться назад.
— Могу ли я выбрать цвет гипса? — спросила дочь.
— Безусловно, — заверил он и махнул медсестре.
Она стояла позади Монка, держа на подносе десяток образцов гипса разного цвета на выбор. Что-то в ней показалось знакомым, но я не могла понять, что.
Густые вьющиеся каштановые волосы с проблесками светлых прядей и горделивая осанка. Она излучала грубую уверенность в себе. Такую неприступность можно получить лишь в больших городах, а не в загородных жилых массивах. Взрослея в пригороде, вы становитесь более наивными.