— Я лишь выпрямляю зубы.
Монк покачал головой и посмотрел на меня. — Смотри, какая скромница!
Она с трудом поднялась со стула и неловко проковыляла к контейнеру с опасными отходами, куда выбросила перчатки.
Монк наблюдал за ее передвижением. Его, вероятно, обеспокоила ее неровная походка. Баланс и симметрия для него много значат. Но выражение лица босса вызвало у меня недоумение. В глазах — нежность, но щеки гневно натянуты.
Врач вымыла руки, повернулась к нам, и Монк убрал гримасу. Но я видела, какие усилия ему пришлось приложить. Ему не хотелось, чтобы она заметила его чувства.
— Значит, у вас есть ребенок, нуждающийся в помощи ортодонта? — спросила она.
— Да, — ответила я. — Но мы сейчас пришли по другому поводу.
Доктор Дэлмас сконфузилась. — Тогда что я могу для вас сделать?
— Мы хотели поговорить с Вами о Рональде Вебстере, — пояснил Монк.
— А это кто? — удивилась она.
— Человек, отправлявший Вам конверты с деньгами, — растолковал босс.
Она уставилась ему в глаза. Монк не дрогнул. — Пройдемте в мой кабинет, — предложила она.
Она захромала мимо нас, показывая дорогу. У Монка снова появилось странное выражение лица.
В ее светлом и просторном кабинете в вазах благоухали свежие цветы, на диване лежали подушки в цветочек, а на столе — фотографии мужа и маленького сына. Все регалии доктора развешены в рамках на стене вместе с семейными фотографиями. Очень гостеприимное и женственное пространство. Она села за стол, а мы заняли кресла для гостей.
— Вы не похожи на налоговых агентов, — констатировала она. — Вы детективы?
— Он, — подтвердила я. — Это Эдриан Монк, а я его помощница Натали Тигер.
— На кого вы работаете?
— Я консультант Полицейского Управления Сан-Франциско, — сказал босс. — Помогаю в расследовании убийства Рональда Вебстера.
Она мгновение обдумывала услышанное. — Он сбил меня и скрылся с места происшествия?
Монк кивнул. — Откуда Вы знаете?
— Я всегда считала, что это «повинные» деньги, — вздохнула она. — И лишь один человек настолько виновен передо мной.
— Когда деньги начали приходить? — поинтересовалась я.
— Точно не помню. Вроде, через год или два после трагедии. Я долго лечилась в больнице и вне ее стен. И потеряла счет операциям, которые потребовались, чтобы собрать меня буквально по частям. Врачи отлично потрудились.
— Вы прекрасно выглядите, — выдал комплимент Монк.
Я опешила. Не припомню случая, когда он хвалил женщину за внешний вид. Меня-то он никогда не хвалит.
— Вы просто не видели мои шрамы, — погрустнела доктор Дэлмас. — Я их скрываю.
— У каждого есть шрамы, и все их скрывают. Вам это удается лучше других.
— Я говорила не метафорически. Мои шрамы реальны.
— Как и другие, — поддакнул он.
— Однажды, когда я еще жила в Окленде, по почте прибыл толстый конверт с написанным от руки моим именем, — начала она печальное повествование. — Без обратного адреса, лишь штемпель Сан-Рафаэля.
— Сколько в нем было денег? — живо полюбопытствовала я.
— Пара сотен долларов. Конверты стали приходить каждый месяц, всегда со штемпелями разных почтовых отделений в районе залива.
— Он не хотел, чтобы его выследили, — закивал Монк.
— Через несколько лет после аварии я уехала из Окленда и поступила в училище в Сан-Диего. Более по старому адресу деньги не присылали. Зато конверт уже ждал меня в Сан-Диего. И повсюду, где бы я ни жила с тех пор, приходили переводы.
— Значит, он наблюдал за Вами, — слетело у меня с языка. — Жутковато, наверное.
— Ну да, — согласилась она.
— Но в полицию Вы так и не обратились, — констатировал босс.
— Я не была уверена, что деньги от него.
— Но это не помешало их тратить, — брякнула я.
Ее глаза вспыхнули гневом. — Никакие деньги не компенсируют мои утраты. Мое лицо реконструировали. Мои бедра разрушены, и я лишилась способности рожать детей. Нам пришлось усыновлять. Скажите, как я могла потратить хоть копейку из его денег? Даже мысль об этом приносит мне боль!
— Тогда что Вы делали с деньгами? — смутилась я.
— Через некоторое время я перестала вскрывать конверты, просто кидала их в коробку. Они так и лежат мертвым грузом.
— Зачем же Вы их храните? — удивился Монк.
Она пожала плечами. — Для сегодняшнего дня.
— А что происходит сегодня? — осведомилась я.
Она снова пожала плечами. — Где он жил?
— В Сан-Франциско, — ответила я. — Он работал продавцом обуви и каждое утро посещал церковь.