— По-настоящему, — подтвердил он.
— Мы вместе? — вклинилась я.
— Вместе.
— Круто! — обрадовалась Джули, бросая кроссовки и надевая жакет от Джуси. Ее негодование по поводу позорной обуви затмило непреодолимое волнение от возможности предстать в образе преступника.
9. Мистер Монк улучшает свою статистику
Раньше Джули всего один раз была в полицейском участке, и в тот день там творилось настоящее светопреставление. Здание переполнилось проститутками, пьяницами, наркоманами, бандитами и убийцами. Смрад в помещении напоминал смесь запахов мужской раздевалки и бара, в котором я работала до того, как Монк нанял меня. Некоторые слова, услышанные тогда моей дочерью, смутили бы даже Тони Сопрано.
А ей понравилось. Словно она посетила новый аттракцион в Диснейленде, только в роли героев выступали не Микки Маус и Базз Лайтер, а Жоржетта-транссексуалка и Хулио-сутенер. Ей, конечно, было страшновато, но это как на американских горках — страшно, но безопасно.
Мне не хотелось, чтобы она очутилась в такой среде, но, к сожалению, у нее в школе отменили занятия, а я не нашла с кем ее оставить. Кроме того, в здании не было никого и ничего этакого, чего нельзя увидеть в любой день недели на улицах Сан-Франциско, от Юнион-сквер до Рыбачьей пристани и от Китайского квартала до парка Золотые Ворота. Такой уж у нас город.
Как я поняла, она и собиралась увидеть этот бедлам. И я считаю, прямой обязанностью каждого родителя является воспитание в детях самостоятельности, чтобы научиться выживать в реальном мире; и сокрытие от них уродливых аспектов этого самого мира не принесет им ничего хорошего. По крайней мере, в полицейском участке на преступниках надеты наручники и достаточно полицейских, чтобы нас защитить. Никакой реальной опасности не существовало. После она завалила меня невероятным количеством щекотливых вопросов про секс, наркотики и преступления. По-моему, оно того стоило. В тот день мы решили много больших, неуклюжих и важных проблем.
Тем не менее, я не пришла в восторг от идеи отвезти ее в участок вечером в субботу, и надеялась, что у босса серьезный повод для этой поездки. У меня не осталось энергии на еще одну важную душеспасительную беседу с Джули.
На этот раз участок не напоминал дурдом, как я ожидала. Не было видно ни преступников, ни бомжей, ни прочих подонков. Во время эпидемии «синего гриппа», думаю, офицерам, оставшимся на службе, важнее находиться на улице, чем заполнять отчеты в участке.
Мне полегчало, но Джули явно разочаровалась, что ей не удалось взглянуть на изнаночную сторону жизни.
Мы встретили офицера Кертис и направились в отдел убийств.
— Ваш джип припаркован сзади, — она протянула мне ключи. — Офицер Крупп и патрульная служба были бы признательны за возврат черно-белой ласточки.
— А что с моей квитанцией? — поинтересовалась я.
— Считайте, ее нет, — ответила она.
Я передала ей ключи от патрульной машиной и представила Джули.
— Мама, — запротестовала дочь.
— Ой, прости, — улыбнулась я, — Она, возможно, и выглядит, как моя дочь, но на самом деле это психопат, пожирающий детей. Мы с капитаном Монком привезли ее для допроса с пристрастием.
— Тогда ей следует надеть наручники, — офицер Кертис достала из кармана пластиковую ленту и затянула ее вокруг запястий дочери.
Та зарычала. Кертис сделала вид, что кладет руку на кобуру.
— Не заставляй меня сбивать с тебя спесь, — пригрозила полицейская.
— Попробуй, легавая! — рыкнула Джули. — Я твои кости на суп пущу.
— Пошли со мной, безумный психо-каннибальный убийца, — Монк направил ее в общий зал, где Фрэнк Портер прикреплял фотографии жертв Золотоворотского Душителя (к счастью, не с места преступления) на доске для сводок со сведениями об их жизни. Монк начал изучать их.
Спэрроу сидела за компьютером и поедала чипсы.
— Удивлена, что вы оба еще здесь, — сказала я.
— Как и я, — простонала Спэрроу и взглянула на деда. — Он не уйдет. Наверное, он боится, что если уйдет, завтра ему не позволят вернуться.
Я могла это понять. Он думал, что навсегда лишился значка, и теперь, когда вернул его, не хочет потерять. И все же он, скорее всего, догадывался, что восстановление не будет продолжительным, и старался насладиться каждой минутой работы, пока мог.
— У тебя классный пирсинг! — Джули указала на уши Спэрроу. — Это больно делать?
— Мучительно, — вставила я. — Она корчилась в агонии несколько недель.
— Уши не так болели после пирсинга, как мои… — начала Спэрроу, но я перебила ее.
— Ей не интересно, где у тебя еще пирсинг.
— Нет интересно! — запротестовала Джули. — Я, может, тоже хочу себе что-нибудь проколоть.
— Поверь мне, не хочешь, — не отступала я.
— А как же мое мнение? — возмутилась дочь.
— Джули, — обратился к ней Монк, — могу я задать тебе несколько вопросов?
Он подвел ее к доске и показал снимки кроссовок, снятых с правой ноги каждой жертвы.
— Что ты можешь рассказать об этой обуви?
— Одни из них фирмы Найк, другие Адидас, а третьи — Пума, — ответила она. — И все они с воздушной подошвой.
— Что-нибудь еще?
Она пожала плечами. — Они старые.
— Для меня они выглядят новыми, — возразил Монк.
— Они новые, но из старых коллекций, которые уже не выпускают, — пояснила Джули. — Такие носят только отсталые ботаны.
Монк улыбнулся. — У тебя есть задатки великого сыщика.
— Правда? — не поверила она.
Монк кивнул. — Ты только что обнаружила связь между тремя жертвами Золотоворотского Душителя.
— Я? — изумилась дочь.
— Что, ты говорила, случается со старыми коллекциями, если их не раскупают в торговых центрах?
— Их распродают с грузовика на обочинах, — напомнила Джули.
— И продавцы не принимают чеки или кредитные карты, — меня осенило, к чему клонит Монк. — Расчет производится только за наличные. Я знаю по опыту.
— Вот почему мы не смогли обнаружить отметки об оплате кроссовок кредитными картами жертв, — резюмировал Монк, — поскольку они покупались у какого-то продавца-однодневки.
— Это не просто люди, приторговывающие башмаками из своих багажников, — догадалась я. — Существует много видов подобной торговли: ликвидация, оверсток и продажа остатков продукции, когда распродают весь товар в течение нескольких недель, а затем продавцы исчезают. Они никогда надолго не задерживаются в одном месте.
— Нужно найти всех цыганских продавцов обуви в Сан-Франциско и показать им фотографии жертв, — предложил Портер. — Может, кто-нибудь вспомнит, что продавал им кроссовки.
— Или одним из продавцов и является Душитель, — предположил Монк.
— Я оповещу патрули и прикажу им следить за уличными торговцами обувью, — отрапортовала офицер Кертис.
— Спасибо за помощь, — поблагодарил Монк. — Я ценю это.
— Если данная информация приведет к аресту Золотоворотского Душителя, — заметила я, — Джули может претендовать на денежную награду.
— Тебе нужно обсудить это с мэром, — посоветовал Монк.
— Уж будьте уверены, так и поступлю.
— А что за награда? — влезла Джули.
— Скажем так, если ты ее получишь, обещаю никогда не покупать тебе обувь на распродажах.
Я отвела дочь в одну из комнат для допросов и какое-то время расспрашивала о «ее преступлениях». Когда я закончила с «подозреваемой», офицер Кертис отвела ее в пустую клетку и закрыла там на десять минут. После освобождения Джули впала в восторг.
Монк тоже остался доволен. Наконец-то у него появились зацепки по делу Душителя. А я с улыбкой на лице придумывала, на что потрачу награду мэра.
Мы уже выходили из здания, когда офицер Кертис подбежала к нам.
— Капитан, произошло ограбление минимаркета недалеко от Гири и Ван-Несс, — доложила она. — Похищено около двухсот долларов и насмерть застрелен владелец.
Монк взглянул на меня. Он хотел поехать на место преступления, но ни в коем случае не желал брать с собой мою дочь.
— Ты не против того, чтобы остаться здесь с офицером Кертис на время?
— Нет, без проблем, — согласилась она.
— Давай посмотрим несколько альбомов с фотографиями преступников, — предложила офицер, отводя ее в сторону, — это всегда весело.
Я знала, что Джули в хороших руках, пока меня нет. Я и мечтать не могла о лучшей няньке, чем полицейский с пистолетом.