Ряды плотно стоящих многоквартирных домов льнули к лесистому склону горы Сутро как моллюски к опоре причала, волны густого тумана покрывали их. Когда мы подъехали к Лоутон, изогнутой улице, я мельком увидела массивное основание возвышающейся над крышами башни Сутро, похожей в тумане на расплывшееся темное пятно, из-за чего она казалась миражом.
Трехэтажные жилые дома поднимались в гору лесенкой, образуя оштукатуренный коридор между лесом с одной стороны и скалами с другой. Дюжина полицейских машин припарковалась перед одним из зданий, создавая бутылочное горлышко на узкой улице. Хотя это и не имело большого значения, поскольку только мы и двигались по дороге, не считая белок, неторопливо перебегающих через улицу.
Я припарковалась в двух кварталах от полицейских машин, и мы пешком спустились под гору к жилому дому, где Стоттлмайер и Дишер работали по делу об убийстве.
Здание выглядело неприглядно — архитектурно безликий блок человеческих закутков, построенный в семидесятые, чтобы предоставить людям крышу над головой с видом на асфальтовую равнину района Сансет, а в редкие ясные дни — на Тихий океан за ее пределами.
Активность обнаружилась в спартанской квартире на первом этаже, с видом на здание через улицу. Не вижу никакого смысла переезжать сюда жить, вдаль от культуры и благоустроенности, для возможности смотреть в окна чужих квартир.
Обстановка внутри была столь же безвкусной и непримечательной, как и снаружи. Разделенная коробка площадью в восемьсот квадратных футов. Белые стены. Белый стол на кухне. Белый линолеум на полу. Коричневый ковер. Белый потолок.
Жертвой был мужчина лет сорока, лежащий лицом вверх на полу в прихожей, с аккуратной дырочкой от пули на синей рубашке с логотипом Ральфа Лорена. Он отправился в мир иной с выражением крайнего изумления на лице, его мертвые глаза остались широко раскрытыми.
Я не детектив, даже с натяжкой, но и моих знаний хватало понять, судя по положению тела жертвы, что человек был застрелен в момент разговора с кем-то, находящимся за дверью. Рядом с телом валялась вязанная подушка с дыркой от выстрела, вата из нее покрывала мертвеца как снег.
Небольшая прогулка до места преступления, казалось, вывела Монка из спровоцированного мусором ступора. На меня же вид трупа оказал противоположное воздействие. Я, конечно, не отключилась, но ощущала себя неловко и подавленно. Неловко, ибо я чувствовала себя не в своей тарелке и не могла внести посильный вклад. А подавленно, потому что передо мной лежало мертвое тело. И хотя я его не знала, но как увижу труп, то не могу отделаться от мысли: кем бы он ни был и что бы он ни натворил, но кто-нибудь да любил его. Мертвецы всегда напоминают мне о Митче, о тех страданиях, которые я пережила, потеряв его.
Но в этот раз я испытывала кое-что еще. Страх. Он был похож на едва слышный гул. Конечно, это неразумно. Убийца давно ушел, и я находилась в окружении вооруженных полицейских. Но атмосфера в комнате была еще наэлектризована недавним насилием.
Возможно, мой страх был интуитивным, инстинктивная реакция на запах крови и пороха. Убийство витало в воздухе, и каждый из моих рецепторов, физических и психических, улавливал флюиды совершенного преступления.
Из-за неловкости, печали и страха я чувствовала себя довольно неудобно. Мне хотелось убежать в машину, запереть двери и включить радио, заглушив музыкой неприятные ощущения.
Но я этого не сделала. Храбрая и решительная — вот какая я.
Офицер, стоявший в дверях, сказал, что Стоттлмайер и Дишер находятся в спальне. Проходя по квартире, Монк останавливался изучить тело, оценить состояние гостиной и столовой, искоса взглянул на картины, висящие на стенах. Мне казалось, что мы находимся в гостиничном номере, а не в чьей-то квартире.
Капитан стоял перед открытым шкафом, где висели четыре пары идеально отутюженных брюк и столько же синих рубашек от Ральфа Лорена.
Дишер был в ванной. Он изучал содержимое медицинского шкафчика, заполненного кусками мыла в обертках, кремом для бритья, одеколоном и бритвами.
— Эй, Монк. Что привело тебя сюда? — удивился Стоттлмайер.
— Думаю, у нас может быть прорыв в деле Брина, — ответил Монк.
— Это здорово. Потом расскажешь мне, — сказал Стоттлмайер. — А сейчас я занят.
— Как Вы думаете, что здесь произошло? — спросила я. Теперь, когда мы далеко от тела, мне стало немного лучше. Я почти забыла, что кто-то убит. Почти.
— Похоже на профессиональное убийство, — произнес капитан. — Жертва — Артур Лемкин, биржевой маклер. Возможно, он снял лишние сливки, или кому-то не понравилось, как он инвестирует деньги. Некто постучал в дверь, Лемкин открыл и получил пулю. Никто ничего не слышал. Убийца использовал малокалиберный пистолет и подушку, чтобы заглушить выстрел. Очень ловко, очень просто.