— Он добрался до них, — огорчился Монк.
— Элита! — согласился капитан, посмотрев на Дишера. — Рэнди, возьми криминалистов и съезди в пожарную часть. Пусть они проверят пожарное снаряжение, может Брин оставил отпечатки пальцев или ДНК на позаимствованных плаще, шлеме, перчатках или сапогах.
— Сэр, мы даже не знаем, какое именно снаряжение использовал Брин.
— Я в курсе, — повысил голос Стоттлмайер. — Но мы, по крайней мере, можем исключить то, которое надевали дежурные пожарные в ночь пожара.
— Но с тех пор работала другая смена, так что скорее всего снаряжение уже несколько раз использовали и все стерли.
— А я и не говорил, что все пройдет легко. Это «выстрел вслепую», и у нас чертовски много работы. Но для таких как ты, я и всех остальных человеческих особей, не разгадывающих загадки подобно Эдриану Монку, это будет стоить огромного количества пота и упорства.
Монк встал:
— Лукас Брин убил Эстер Стоваль и пса Спарки. Если мы не найдем его плащ, он избежит наказания. Капитан, мы должны обыскать мусор.
— Я-то не могу, — сказал капитан. — Но ничто не может помешать вам самим сделать это.
— Да, не может, — возразил Монк. — Кроме меня.
— У меня связаны руки. Конечно, все может измениться, найди вы этот пресловутый плащ Брина.
— Может пройти несколько недель, пока мы переберем весь мусор, — вставила я свои пять копеек.
— Я бы очень хотел вам помочь, вы знаете. Но я не могу, — отрезал Стоттлмайер. — Действуйте по своему усмотрению.
Прежде, чем покинуть офис Стоттлмайера, я усовестила-таки капитана позвонить Гримсли на свалку и попросить придержать те тридцать тонн мусора пару дней, пока мы не обыщем их. Стоттлмайер осторожничал, сказав, что это не официальный запрос, а, скорее, личная просьба.
Гримсли уверил, что рад сделать все возможное ради помощи полиции в расследовании.
Но в тот день мы были не готовы идти на свалку. У Монка был назначен сеанс к его психиатру, доктору Крогеру. Столкнувшись с необходимостью копаться в горе мусора, Монк испытал тяжелое потрясение, и об отмене сеанса речи быть не могло.
Меня мучили и собственные тревоги. Я не боялась микробов как Монк, но и мне не улыбалось провести день, ковыряясь в чужом мусоре.
Я позвонила Чеду Гримсли и предупредила, что мы подъедем утром. Пока Монк пребывал на сеансе, я ждала снаружи и решилась позвонила Джо на домашний телефон. Он ответил после первого же гудка, его голос был полон энергии и хорошего настроения.
— Как можно казаться таким жизнерадостным после того, как целый склад рухнул на твою голову?
— Это просто еще один день в офисе, — пошутил он.
— Я могу что-нибудь сделать для тебя?
— Ты и так делаешь, — ответил он. — Как продвигается расследование?
Я рассказала в общих чертах, не упомянув имени Лукаса Брина и род его занятий. Не хотела, чтобы Джо сделал какую-нибудь глупость, например, пошел и выбил дерьмо из Брина.
Но мои едва заметные недомолвки по ключевым деталям не ускользнули от внимания Джо.
— Ты забыла упомянуть имя типа, убившего Спарки, которому принадлежит плащ.
— Да, — сказала я.
— Ты мне не доверяешь?
— Нет, но только в хорошем смысле.
— Что произойдет, если вы не найдете этот плащ?
— Убийце сойдет с рук убийство пса и старушки.
— Если так выйдет, — попросил он. — Тогда ты назовешь мне его имя?
— Не думаю.
— Ты очень умная, — сказал он. — А еще красивая. У нас все в силе на завтрашний вечер?
— Конечно, — заверила я. — Если ты не возражаешь провести вечер женщиной, которая посвятит день раскопкам в тридцати тоннах мусора.
— Стоп! — воскликнул Джо. — А то ты меня уже возбуждаешь.
Я рассмеялась, он тоже. Прошло много времени с тех пор, как я встречалась с человеком, заставляющим меня смеяться вместе с ним, а не над ним. И даже несмотря на это, я чувствовала уколы тревоги в груди, представляя его входящим в огонь.
Это просто еще один день в офисе.
Мы договорились встретиться у меня дома завтра вечером, и попрощались.
Я припарковала джип на дороге. Выйдя, мы с Монком увидели миссис Трофамнер по другую сторону нашего низкого забора. Она трудилась над маленькими яркими розами в своем саду, стоя на коленях на резиновой подкладке, защищающей от мокрой грязи. Розы цвели и ошеломляюще благоухали.
— Ваши цветы прекрасны, — похвалила я.