— Это тяжелая работа, но она того стоит, — ответила она, держа в руке небольшую лопатку.
— Они восхитительно пахнут.
— Это бурбоны, — указала она лопаткой на крупные пурпурно-фиолетовые розы. — Разновидность мадам Исаак Перейра. Они самые душистые из всех.
Я открыла багажник, мы вытащили продукты, купленные по дороге, и понесли их в дом.
— А розы цветут круглый год? — поинтересовался Монк.
— В ее саду да, — ответила я. — Миссис Трофамнер постоянно пересаживает их с тех пор как занялась садоводством несколько месяцев назад. Она любит, когда круглый год много цветов.
Пока я распаковывала продукты, Монк вскипятил воду и настоял на приготовлении пищи на нас троих. Я не стала спорить. Нечасто выдается свободный вечерок, кроме того, я знала: он не оставит беспорядок, который пришлось бы устранять.
Джули вернулась домой, я помогла ей с домашним заданием, пока Монк готовил, как он выражался, его «знаменитые спагетти с фрикадельками». Довольно скоро мы с Джули слишком увлеклись наблюдением за готовкой Монка, перестав обращать внимание на учебники.
Соус был из банки от «Шефа Боярди» («Зачем конкурировать с мастером?» — спросил Монк), но фрикадельки он сделал своими руками (в перчатках, разумеется, как при проведении операции), осторожно измеряя и взвешивая их, чтоб придать им идеально круглую и одинаковую форму.
Он сварил спагетти, высыпал в дуршлаг, а затем по одной доставал их оттуда и раскладывал на тарелки, чтобы убедиться, что они равной длины и у нас точно по сорок шесть штук на порцию.
Когда мы сели за стол, Монк разложил наш обед на три отдельные тарелки каждому: на первой лапша, на второй соус и на третьей по четыре фрикадельки.
Нам едва хватило места за обеденным столом.
— А разве лапша, соус и фрикадельки не должны быть смешаны на одной тарелке? — в недоумении спросила Джули.
Монк рассмеялся и покачал мне головой:
— Дети — разве они не прелесть?!
Потом взял вилку, намотал на нее спагетти, насадил кусок фрикадельки, окунул в соус и положил в рот.
— Мммм, — блаженно простонал он. — Вот что значит домашняя пища!
После обеда мы расслабились, каждый по-своему. Джули пошла в гостиную смотреть телевизор. Я потягивала вино, листая номер Вэнити Фэир. Монк мыл посуду.
Я люблю читать Вэнити Фэир, но собираюсь отказаться от подписки. Приходится пролистать пятьдесят страниц рекламы, пока доберешься до оглавления, куча открыток из него разлетается по всему дому, а пахнет он как дешевая проститутка. Не то чтобы я нюхала проституток, дешевых или дорогих, но подозреваю, от них так же несет духами.
— Еще не вечер, — сказал Монк. — Давай развлечемся?
Я подумала, что мне это послышалось под действием вина и духов.
— Вы только что сказали «развлечемся»?
— Позвони миссис Трофамнер, попроси ее прийти приглядеть за Джули. — Монк снял фартук и бросил его через плечо в знак бесшабашной решительности. — Мы идем клубиться. И я имею в виду вечеринку, а не облака.
Я отложила журнал. Не могу представить себе, почему Монк хочет пойти туда, где орет музыка и корчащиеся люди трутся друг об друга потными телесами.
— Вы хотите пойти потанцевать?
— Я хочу пойти в Флаккс поговорить с Лиззи Драпер, любовницей Брина, — ответил Монк.
— Уверены, что не хотите просто снова посмотреть на ее огромные кнопки?
— Думаю, я смогу отвернуться от нее, — сказал Монк.
— Вы верите, что Лиззи поможет нам прижучить ее супербогатого любовника? — спросила я.
— Попытка — не пытка, — заключил он.
Зная, что происходит на самом деле, я выдала:
— Вы отчаянно пытаетесь попробовать все, что поможет избежать завтрашнего копания в горах мусора.
Он страдальчески посмотрел на меня.
— Черт, да!
Интерьер Флаккса был индустриально выдержанным — много открытых балок, воздуховодов, водопроводные трубы с листами матового алюминия, гофрированным металлом и зазубренной сталью. Крутящийся шар под потолком, отражая серебристой поверхностью разноцветные огни, создавал своего рода ретро-психоделический эффект.
Много двадцатилетних парней и девушек, стараясь изо всех сил казаться недовольными и неприветливыми, бездельничали на очень мягких, ярких диванах огромного размера. Они приехали сюда из своих офисов и жилищ, успешные, но в одежде, открывающей их декольте, пирсинг и тату, чтобы все видели, какие они плохие мальчики и девочки. Они сбегали сюда от скучной работы, давая себе полную волю; это было ясно по тому, как некоторые танцевали и энергично использовали диваны.