Мэтью смотрел на черный кожаный мешочек на шнурке. Больше в шкатулке ничего не было. Узел шнурка был скреплен бумажной облаткой с красной сургучной печатью.
«Большая акула», — подумал Мэтью.
Грейтхаус почти попал в цель своей морской метафорой, но она оказалась неточной. На печати был изображен стилизованный осьминог, восемь щупалец которого простирались в разные стороны, словно собираясь захватить весь мир.
Грейтхаусу, наверное, будет очень интересно увидеть это. Мэтью поднял тяжелый мешочек и услышал звон — наверняка это монеты.
Положив находку на стол, он некоторое время просто смотрел на нее. Чтобы открыть мешочек, конечно, нужно сорвать печать. Готов ли он к такому? Он не знал. Что-то останавливало его, кошмар готовился обрести форму. Пусть лучше Грейтхаус снимает печать и разбирается с этим.
Но обратно в шкатулку он мешочек не положил и вообще ничего не сделал, только провел тыльной стороной кисти по внезапно запекшимся губам.
Он понимал, что нужно на что-то решаться, важно было решиться. Время уходило. Между этим домом и его собственной жизнью в Нью-Йорке, казалось, разверзается пропасть.
Страшно было не только срывать печать, но и открывать мешочек. Он вслушивался в тишину. Неужели никто не подскажет, что делать? Не даст мудрого совета, как правильно поступить и избежать ошибки? Где же голоса судей Вудворда и Пауэрса? Ведь они ему так нужны. Но их не слышно. Гробовая тишина. С другой стороны, перед ним всего лишь какая-то бумажка, правда ведь? И всего лишь изображение осьминога на сургучной печати. И потом, содержимое шкатулки находится здесь уже так долго. Никто за ним не идет, о нем просто забыли.
Обойдусь без Грейтхауса, решил он. В конце концов, он в бюро «Герральд» полноправный партнер, что удостоверялось поздравительным письмом от Кэтрин Герральд и подаренным увеличительным стеклом.
Не тратя больше времени на размышления, он сорвал печать. Сургучный осьминог треснул и сломался. Затем Мэтью развязал узел и заглянул в мешочек. Глаза его расширились: лившийся из окон библиотеки солнечный свет упал на целую кучу золота, едва не ослепив его.
Он взял одну монету и внимательно рассмотрел ее. На аверсе — профили Вильгельма и Марии, на реверсе — увенчанный короной геральдический щит. Год — 1692. Мэтью взвесил монету на ладони. За всю свою жизнь он видел лишь две такие монеты — обе удалось вернуть после ограбления торговца мехами во времена его работы секретарем у Натаниела Пауэрса. Это были пять гиней, и стоила такая монета пять фунтов и несколько шиллингов — дороже в королевстве не чеканилось. Сколько же их… в мешочке? Трудно сосчитать, уж больно блестят. Мэтью опрокинул мешочек на стол, и оттуда высыпалось шестнадцать монет. Значит, перед ним лежит больше восьмидесяти фунтов.
— Боже мой, — услышал он собственный ошеломленный шепот.
Он и правда был ошеломлен. Это же целое состояние. Столько не смог бы заработать за год даже самый искусный и опытный ремесленник. О таком годовом доходе и мечтать не мог бы молодой адвокат, не говоря уж о молодом «решателе проблем».
И вот эти деньги здесь, прямо перед ним.
У Мэтью закружилась голова. Он окинул взглядом разгромленную библиотеку, потом снова посмотрел на полку, где у всех на виду находился тайник. Наверное, монеты отложены на черный день. Вот за чем возвращался в дом подручный Капелла Лоренс Эванс, когда его встретил и отходил дубинкой Диппен Нэк. За деньгами, спрятанными на случай крайней необходимости в черный кожаный мешочек с печатью, может быть, подпольного банка, а то и личной отметкой профессора Фелла.
Имение принадлежит Капеллу, но входит в организацию Фелла.
Восемьдесят фунтов. Кому их отдать? Лиллехорну? Ну конечно! Главный констебль со своей женой быстро найдут применение и такой большой сумме. Он и без того невыносим, а тут еще и обогатится за счет Мэтью, подвергшего себя риску, ведь даже просто вернуться сюда было очень опасно. Может быть, тогда Грейтхаусу? Ну да, Грейтхаус львиную долю возьмет себе и для бюро, а ему швырнет какие-нибудь жалкие гроши. Еще эти дурацкие разговоры о том, чтобы выкупить Зеда у ван Ковенховена и сделать его телохранителем, — это Мэтью точно не нужно.
Кому же тогда должны достаться эти деньги?
Наверное, тому, кому они больше всего нужны. Тому, кто их нашел. Это хорошее вознаграждение за сегодняшние поиски. И вполне заслуженное. Если тратить с умом, то хватит надолго. Но тут возникал вопрос: как потратить хотя бы одну монету, не вызвав подозрений, ведь такие деньги ходили только на недосягаемых высотах Золотого холма.