— Обезьяны?
— Ну да, — ответил я и рассказал ему про номер Дэна «Мертвая обезьяна». — Ты, как и все, прикинулся мертвой обезьяной. Что не удивительно, учитывая тот факт, что человеческий ДНК на 99 процентов совпадает с обезьяньим.
И откуда только взялись все эти научные факты?
— Не то чтобы ты был плохим человеком, — сказал я, впервые посмотрев ему в глаза. — Просто слабым.
Он долго смотрел на меня.
— Ты ведь и сам знаешь, что я очень раскаиваюсь, не так ли? Наверное, нет уже смысла в извинениях, — в конце концов, это всего лишь слова, но я действительно раскаиваюсь. Мне так жаль, что я пропустил то время, когда вы с Верни взрослели. И время это уже не вернешь. Поначалу мне трудно было не думать о вас, но я все время утешал себя тем, что ваша мать позаботится, сделает для вас все возможное. Но со временем память стирается, и вы превратились для меня во что-то наподобие сна.
За последующие полчаса мы рассказали друг другу практически все о нашей жизни в течение этих двадцати восьми лет. Я рассказал ему о Верни и о Фиби, о своей карьере комика, и даже о нас с Мэл и о будущем ребенке (хотя некоторые детали я все же опустил).
Он тоже многое рассказал о себе. Оказалось, что он потом еще раз женился и снова развелся. Детей у него больше не было, и большую часть своей жизни он посвятил работе (он продавал обувь). Сейчас он на пенсии и большую часть времени проводит в своем саду в Энфилде. Кажется, он был вполне доволен своей жизнью, что не совсем меня обрадовало, потому что мне стало слегка обидно за маму. Поэтому я наплел ему всякие небылицы о том, что мама выиграла крупную сумму в лотерею и что у нее есть ухажер, с которым она постоянно путешествует по всяким экзотическим местам. Хоть я его и не ненавидел, но маму я все равно любил в миллион раз сильнее.
— Что ж, я рад, что она счастлива, — проговорил он.
— Да, очень счастлива, — добавил я.
Мы решили назвать этот день «Дождливым днем». Пока мы шли к выходу, Джордж рассуждал о том, что все оказалось не так страшно и что нам следует продолжать общение, хотя я почти уверен в том, что он, также как и я, прекрасно понимал, что мы вряд ли захотим еще раз встретиться. Честно говоря, говорить больше было не о чем.
— Ну что ж, прощай, — сказал я, протягивая ему руку.
— Я был очень рад повидать тебя, — ответил он, пожимая ее. — Ты превратился в прекрасного человека.
— Ну и отлично, — откликнулся я. Вряд ли он рассчитывал на то, что я отвечу ему таким же комплиментом, а если и рассчитывал — то глубоко ошибался. Но все же я чувствовал, что не могу вот так вот попрощаться и уйти, поэтому добавил:
— Я унаследовал твои глаза.
— Я заметил, — сказал Джордж.
— Мэл всегда говорила, что именно благодаря им она и влюбилась в меня.
А затем тихо добавил:
— Я расскажу ей, от кого они мне достались. Он ласково улыбнулся.
— Тогда скоро опять встретимся?
— Договорились, — согласился я.
В каждом мужском сердце есть место стихам
— Ты уверен в том, что правильно все делаешь?
Я злобно посмотрел на Джули.
— Может, ты что-нибудь перепутал? А ты пытался вывернуть эту штуковину?
Сжав зубы, я попытался ее вытащить.
— Чувствую, ничего у тебя не выйдет.
«А ведь она, кажется, права», — осторожно подумал я.
Вплоть до этой минуты все в моем Плане работало, как часы. Как и договаривались, мы с Джули вместе отправились в ИКЕА. Полчаса спустя, сопровождаемые толпой вспотевших продавцов, мы завершили Часть первую моего Плана. В карманах у меня лежали Части вторая и третья. По дороге в Клэпхэм на меня нашло озарение, и мы отправились в холодильный отдел «Сэйфуэя» за Четвертой частью. В восемь вечера мы прибыли в квартиру Мэл, где и была осуществлена роль Джули в моем Плане: она открыла дверь своими запасными ключами. Я собирался пробыть в квартире не больше часа. Блажен, кто верует…
— Который сейчас час? — спросил я, потирая виски и с ужасом оглядывая тот хаос, в который превратил квартиру Мэл. «Да мне и ночи не хватит, чтобы здесь убраться, — подумал я. — Такое ощущение, будто уже за полночь».
Взглянув на часы, Джули посмотрела на меня так, как смотрят только в фильмах. Преимущественно в трагических. Взгляд этот выражал стопроцентное недоверие к моей персоне.
— Уже час ночи, — ответила она.
— Ты что, шутишь?
— Нет, не шучу. Давно не была такой серьезной. Послушай-ка, Даффи, нам пора идти. Мне с утра на работу. Я не могу торчать здесь всю ночь, пока ты собираешь эту чертову штуковину. Давай уберемся и поедем по домам.