Она такая чертовски красивая.
Я хотел сказать ей это прошлой ночью, когда она была прижата к стене с ее рукой на груди и слишком большими глазами.
Я хочу говорить ей, как она прекрасна без усилий каждый день - 365 дней в году. Не то чтобы я не упоминал об этом раньше, потому что у меня было много раз на протяжении нашей долгой дружбы. Просто иногда я надеюсь, что если я скажу это достаточно, она услышит слова по-другому; что она услышит то, чего я не говорю.
То, что я хочу сказать, но у меня не хватает смелости.
Например, как сильно я люблю ее, или как моя жизнь стала лучше с того момента, как она стала моим другом, но я хочу большего. Что я хочу ее во всех мыслимых смыслах этого слова.
Просто никогда не казалось подходящим временем, чтобы упомянуть об этом. Возможность того, что она не будет чувствовать то же самое, заставляет меня не спешить признаваться в своих чувствах.
Мысль о том, что она не так безнадежно влюблена в меня, как я в нее, заставляет мою грудь болеть, поэтому я выбрасываю это из головы.
Я переступаю порог, и когда она не поднимает глаз, я могу только предположить, что она не слышит, как я вхожу, поэтому я прислоняюсь к дверному косяку еще на минуту и позволяю ей разобраться с тем, что, кажется, ставит ее в тупик.
Она достает из сумки розового мармеладного мишку и кладет его рядом с другими мармеладами со вкусом граната. Она выбросит эту кучу в мусорное ведро, как только закончит рыться в пакете. Она всегда выбрасывает розовые ароматы из всего. Конфеты. Фруктовое мороженое. Фрукты. Ее оранжево-красный свитер соскальзывает с плеча, и она подтягивает его обратно кончиком ручки. Она что-то нацарапывает на бумаге перед собой, зачеркивает, пишет что-то еще, а затем смеется. Ее длинные каштановые волосы падают ей на лицо, и она перебрасывает их через плечо легким движением запястья. Каждое движение так же завораживает, как и предыдущее.
Я отталкиваюсь от своего места у двери и подхожу к ней.
— Занята? - Я спрашиваю, и она практически выпрыгивает из своей кожи. - Прости. Я не хотел напугать тебя.
— Все в порядке, - говорит она, поднимая горку граната и бросая ее в мусорное ведро рядом с ней, как я и предполагал, что она это сделает. - Ты этого не сделал. Что случилось?
— О, ты знаешь, - говорю я, крутя одной рукой в воздухе и следя за тем, чтобы в моем голосе был намек на сарказм. - Только что провел сорок пять минут по телефону, обсуждая детали фестиваля Хэллоуина, на который я вызвался добровольцем.
— Верно, верно. - Она прикусывает нижнюю губу, чтобы не ухмыльнуться, и постукивает ручкой по столу перед собой. - Ну, это завтра, так что это отличная идея.
Я прищуриваюсь, глядя на нее, и скрещиваю руки на груди.
— Ты демон. Ты ведь знаешь это, верно?
— Я демон? - У нее хватает наглости выглядеть так, как будто я потянулся через стол и дал ей пощечину. - Ты тот, кто напугал меня до полусмерти прошлой ночью! Ты полностью заслуживаешь этого.
Я закатываю глаза, потому что знаю, что этот жест раздражает ее, и, несмотря на неудачную шутку, которую она только что сыграла со мной за то, что я ее уже разозлил, я не могу не сделать это снова. Мне нравится видеть ее взвинченной.
— Я не говорил, что я этого не заслужил. Я только что сказал, что ты - зло.
— Если я злая, то это, вероятно, потому, что я провожу так много времени рядом с тобой, - огрызается она в ответ. - И если ты знаешь, что заслуживаешь этого, тогда почему ты здесь жалуешься вместо того, чтобы готовиться к завтрашнему вечеру?
— Мне нужна твоя помощь. - Я пожимаю плечами, как будто это было очевидно.
— Ха! - Это звучит не столько как смех, сколько как издевательство. Она наклоняется опускается и снова пишет что-то на бумаге перед собой, как будто ей внезапно пришла в голову идея, и она должна была записать ее или потерять навсегда. - Я не думаю, что ты понимаешь, как работает расплата.
— Я прекрасно понимаю, спасибо.
— Тогда ты понимаешь, что всех денег в мире недостаточно, чтобы заставь меня согласиться помочь тебе с этим чудовищем, которое в этом городе называют развлечением.
— Это весело. - Мы с Сабриной ездим туда каждый год. Мы выбираем тыквы, которых у нас уже слишком много между ее домом и моим. Мы пьем худший в мире яблочный сидр и играем в слишком много игр. Иногда мне даже удается уговорить ее прокатиться на миниатюрном колесе обозрения. Честно говоря, это самое увлекательное развлечение, которое у меня когда-либо было.