«Но ведь ему уже восемьдесят три».
А ещё теперь дедуля, кажется, был куда большим ублюдком, чем когда задвигал маленькому Такеру речь об «обязанностях перед родом Петтигрю».
Значит, слова о том, что с возрастом люди смягчаются, – ложь.
– Что это за бумаги? – спросил Такер, пытаясь не тревожиться из-за голов мёртвых животных, что глядели на него со стен, не менее изумлённые и раздражённые, чем он сам. – Не знаю, что за фигню ты пытаешься провернуть, но мы разберёмся со всем прямо сейчас. Я не собираюсь тащиться в суд и превращать свою жизнь в балаган.
Карлтон Т. сцепил сморщенные, точно мятая бумага, ладони.
– Если бы ты проконсультировался с адвокатом…
– Я его уволил.
Старик вдруг ни с того, ни с сего разулыбался.
– Я так понимаю, ты здесь из-за недавних проблем… с арендатором.
– Не твоё дело.
– В любом случае по трастовому договору…
– Это неотменяемый договор опеки над имуществом через поколение, – прервал его Такер. По крайней мере, так утверждал юрист. Такой вид договора был выбран не из-за налоговых льгот, а в качестве оружия против отца Такера. – Ты фактически лишил себя права на собственность, когда передал дом на Баундри-стрит мне. То есть, он мой, и ты не можешь придираться только потому, что я не поклонился, не шаркнул ножкой и не предложил поцеловать твой чёртов перстень. Ты мне дед, а не король, и мне плевать на твою империю.
В повисшей тишине отчётливо слышалось тиканье часов.
– Твоя мать лично получила выгоду от этой собственности. И не выполнила свои обязанности временного управляющего.
От этой части смехотворного иска у Такера кровь закипала.
– Моя мать умерла, – процедил он сквозь стиснутые зубы.
– Знаю. – Дед и глазом не моргнул, не выразил ни слова соболезнования. – Вот поэтому я вынужден подавать в суд на её наследника.
Такер невесело рассмеялся:
– Я её наследник, болван. И тебе это прекрасно известно. Как и то, что она начала сдавать дом, чтобы послать меня в приличную школу. Я был несовершеннолетним законным собственником и получал выгоду. Ты подаёшь на меня в суд от моего же имени.
– Тогда ты без проблем предоставишь нужную документацию новому юристу. Если, конечно, твоя мать…
– Ей никогда не нужны были твои деньги.
Осознав, что уже подскочил с кресла, Такер резко выдохнул, пытаясь успокоиться. Если выйдет из себя, то лишь даст деду желаемое. Во всяком случае, что-нибудь так точно даст.
Такер с отвращением покачал головой:
– У тебя были годы, чтобы подать в суд, если ты и правда считал, будто условия трастового договора нарушены. А сейчас ты засуетился лишь потому, что я оказался на твоём заднем дворе, но подлизываться не собираюсь, и тебя это бесит.
– Какие выражения, – явно забавляясь, подколол старик.
Такер шпильку проигнорировал.
– Отзови иск. А после я не буду лезть к тебе, ты – ко мне, и мы оба притворимся, что маленького неудобства в виде нашей общей родословной не существует.
– Знаешь, ты ещё можешь завладеть всем.
Такер замер на полпути к двери:
– А разве похоже, что мне не плевать?
– Я просто думал, коли твоей матери не стало, то твой взгляд уже не так замутнён…
Он медленно повернулся:
– Из уважения к твоему преклонному возрасту, я сделаю вид, что это у тебя кое-что помутилось. Мой отец вырос среди этого… – Такер обвёл рукой изысканную комнату, полную антиквариата. – И он решил отказаться от всего, чтобы быть с ней, пусть ты и пытался их разлучить. Да, я всё знаю. И не думай, будто мама поносила тебя все эти годы, я сам догадался. В основном по твоему поведению. Если бы дело касалось только её, уверен, я бы даже не узнал о твоём существовании.
Карлтон Т. встал и направился к камину – очень медленно. Вряд ли дело в возрасте, это скорее походило на нарочную демонстрацию в стиле «я тут главный». Пройдясь взглядом по дорогим безделушкам, он взял с резной полки рамку с фотографией маленького Такера.
Не было ничего удивительного в том, что она стояла тут среди тяжёлых подсвечников и антикварных пистолетов, но Такер не обманывался, считая это проявлением чувств.
Просто подобные Карлтону обожали любоваться своим имуществом.
– Думаешь, будто всё знаешь… – Старик провёл пальцем по серебряной рамке. – Уж ты-то должен понимать, что у каждой истории есть две стороны.
– Я знаю достаточно. – Наглая ложь, но, чёрт, Такер не собирался просить деда восполнить пробелы. – А теперь прости, но мне надо проверить, как там новая штукатурка.
– Дом на Баундри-стрит нельзя продать или использовать для получения прибыли.
Так его это волнует? Что, сделав ремонт, Такер избавится от дома и лишит старика последнего рычага давления?
– Дед, я прочёл трастовый договор.
Карлтон поставил рамку на место и впился в Такера ледяными глазами:
– Да, ты сейчас на моём заднем дворе. Не забывай об этом.
Глава 6
Ничего не видя из-за картонных коробок, Элли наткнулась на стол, а когда попыталась выглянуть, уперлась взглядом в аккуратно расставленные на полках книги, которые, по мнению Сары, могли заинтересовать местных.
– Дай-ка сюда.
Кто-то забрал коробки, и Элли удивлённо моргнула, узрев милое личико новой продавщицы и баристы. Рейни Страттон была не такой высокой, как Сара, но всё же на добрый десяток сантиметров выше Элли.
«Так я скоро начну чувствовать себя хоббитом, по ошибке завернувшим в Амазонию».
– Спасибо.
– Не за что.
В последние несколько дней они метались как заведённые, чтобы подготовиться к торжественному открытию, и поначалу не собирались нанимать помощников, пока не поймут, как идут дела. Однако Рейни оказалась просто находкой: забавная, привлекательная, умная и не боявшаяся бросаться в работу с головой.
Она поставила коробки перед книжным шкафом и склонилась, чтобы подобрать раскиданное на полу.
– Не надо, – сказала Элли.
– Надо-надо, – с чувством возразила Рейни. – Боюсь возвращаться на кухню. Джози опять с меня шкуру спустит за отбитую ручку чайной чашки. Прости. – Кажется, она искренне сожалела. – Она сказала, то был фарфор твоей бабушки.
– О, ничего страшного. Правда.
Сара решила использовать фарфор по особым случаям, вроде встреч с писателями или празднования дней рождений девочек, так что Элли отдала подруге английский сервиз бабушки Хоубейкер. В конце концов, он всё равно пылился на чердаке.
– «Бу-хаги и мётлы: рассказы про худу в низовье Южной Каролины», – прочитала Рейни название книги в мягкой обложке. – А кто такой бу-хаг?
Элли моргнула:
– Ты не знаешь?
– Нет. А должна?
Она попыталась скрыть удивление:
– Хм… просто раз уж ты тут выросла…
Рейни криво улыбнулась и вернула книгу на витрину:
– Боюсь, худу не входило в перечень самых животрепещущих тем среди девушек из группы поддержки и футболистов. Так что это?
Элли села на корточки.
– Ну, бу-хаг – это уродливая старуха, которая сбрасывает кожу после наступления темноты. Некоторых из них можно нанять отомстить. Бу-хаг способна задушить ничего не подозревающих жертв, сидя у них на груди и проглатывая их крики.
Рейни побледнела, явно впечатлившись.
– Я бы тоже закричала, если бы проснулась со старой каргой на груди.
Элли усмехнулась и указала на название книги:
– Метлу ставят у двери, чтобы закрыть проход для ведьмы, ведь ей придётся пересчитать все соломинки. Ещё можно повесить на стену газету. Эффект тот же. Ей придётся прочитать каждое слово.
– Значит, эти бу-хаги умеют читать и страдают синдромом навязчивых состояний. – Рейни посмотрела в окно и нахмурилась. – Знаешь, кажется, я припоминаю что-то о синей краске в обивке и козырьке над крыльцом. Вроде отпугивает этих, как их там…
– Призраков.
– Точно. – Рейни щёлкнула пальцами. – Злых призраков.
– Обычно это духи тех, кого не похоронили должным образом, потому на могилах галла стоят банки с рисом, фонари и даже кровати. Живые хотят наверняка задобрить мёртвых, дав им всё, что нужно для комфортного существования после смерти.