– Такер Петтигрю. Рад знакомству.
Если коп и расслышал сарказм, то оставил его без внимания.
– Как интересно. Не знал, что у старика Карлтона осталась семья.
– Не осталась. – Тут без вариантов. Пусть ублюдок и зачал отца Такера, но тем всё и ограничилось.
Прежде, чем Хоубейкер успел полезть дальше в генеалогию Петтигрю, Мейсон решил вмешаться. Видимо, никто не рассказал ему о легендарной английской сдержанности.
– Привет. – Он потряс руку нового соседа, словно продавец подержанных автомобилей, сияя улыбкой, заставляющей птиц петь, женщин вздыхать, а простых смертных падать ниц. – Я Мейсон Диксон. Хороший друг Такера.
Такер зажмурился, зная, что сейчас произойдёт.
– Ваше имя – Мейсон Диксон? [1] - недоверчиво переспросил коп.
– Моя мать была родом с севера, а папаша обладал весьма своеобразным чувством юмора.
Такер открыл глаза, почувствовав взгляд полицейского. Определённо, тот ещё не забыл «Такера Такера». Он было открыл рот, но Мейсон оказался быстрее:
– Конечно, папаше стало не до смеха, когда во время слушанья по опеке судья, фигурально выражаясь, разделил меня поровну между родителями, прям как те землемеры штаты. – Он задумчиво почёсал свой раздвоенный подбородок. – Наверное, хорошо, что родители в итоге помирились.
– Итак. Должно быть, это ваша… дочь? – громко спросил Такер, пока Мейсон не пустился в рассуждения о банджо и сельских животных или, не дай бог, не разразился песенкой «Кукурузный Джимми».
Надеясь отвлечь внимание, Такер указал на маленькую чёрную голову, скрытую за соседней занавеской.
Хоубейкер обернулся и нахмурился:
– Это моя сестра. Ей двадцать восемь.
– Она что, лилипутка? – поинтересовался Мейсон.
– Просто невысокая, – процедил полицейский сквозь зубы.
– О, – прищурился Мейсон. – Может, всё дело в том, что она стоит рядом с этой рыжей амазонкой.
Такер постарался незаметно пнуть друга по голени.
– Вот блин, – пробормотал британец, забывшись. – Чего так беситься-то?
Такер уже сожалел о решении вернуться на Юг, хотя его необъяснимо сюда тянуло. Может, причина в прежней суетливой и невесёлой жизни. Может, в простом любопытстве.
Суитуотер казался куском головоломки, фрагментом, которого не хватало для полной картины.
Здесь пролог жизни Такера.
Он посмотрел на соседний коттедж с жестяной крышей, неприкрытыми стропилами и широким крыльцом. Стены цвета свежесбитого масла, небесно-голубые оконные рамы. Мох, подобно призрачным одеждам, свисал с ветвей корявых дубов, застывших в утренней жаре. И море цветов: крупные голубые шары нахально качались над холмами мелких жёлтых и теми, что напоминали маленьких белых бабочек на тонких зелёных ветках.
На крыльце стояло несколько пятилитровых вёдер краски, с кованого железного столба свисал резной деревянный знак, но на таком расстоянии разобрать надпись не представлялось возможным.
Такер посмотрел дальше по улице. Городок находился в каком-то оцепенении, будто даже деревья принимали валиум.
Но вместо веранд, заполненных бесцельно сидящими в креслах-качалках стариками, Петтигрю с удивлением обнаружил яркие бутики и галереи, напоминавшие леденцы, рассыпанные невнимательным великаном-сладкоежкой. Рестораны, бары. Врачи, юристы и бухгалтеры работали в красивых старых зданиях с именами на вывесках. Старомодная надпись на окне аптеки напротив гласила, что она основана в 1965 году.
Всё совершенно незнакомое.
– Послушай, – начал было Такер, но друг оказался быстрее.
– Это… бисквитом пахнет? – Его патрицианский нос возбужденно дёрнулся.
Хоубейкер перевёл взгляд на Мейсона:
– Если ты про печенье, то да. А ещё у них отличный кофе. Сейчас собираются делать чай, ну тот, который называют корнским…
– Да ладно.
– Правда. Джози делает булочки с этим обалденным белым кремом…
– Взбитыми сливками, – пробормотал Мейсон и уже собрался идти на запах, но Хоубейкер его остановил.
– Они откроются только через пару недель.
– Прости, ты сказал недель?
– Да. – Смерив Мейсона взглядом, коп продолжил: – Хотя, пожалуй, я угощу тебя бисквитом, старина, раз уж мы соседи.
Мейсон повернулся к Такеру:
– Похоже, меня разоблачили.
– Надо же. А ведь ты так убедительно играл и ни разу не прокололся.
– Плачу пятьдесят долларов за то, что издаёт этот запах, – заявил полицейскому Мейсон, плюнув на свой образ рубахи-парня. – Петтигрю настоял, чтобы мы позавтракали в придорожном кафе на автостраде. Поверь, несмотря на название, питание оказалось отнюдь не международного уровня.
Хоубейкер усмехнулся, но тут же посерьёзнел и повернулся к Такеру:
– Рискну предположить, что "Т" в имени Карлтон Т. Петтигрю означает «Такер». Должно быть, ты… внук старика Петтигрю?
– Только в чисто биологическом смысле этого слова.
На мгновение коп задумался.
– Так ты – владелец этой развалины.
– Развалины?
– Планируешь жить здесь сам? – продолжил Хоубейкер, не обращая внимания на возмущение Такера. – Или просто залатаешь дыры в стенах, чтобы новым жильцам было, во что пострелять?
Ага. Так вот что вызывало недовольство. Хоубейкер, несомненно, знал о произошедшем как шеф полиции, не говоря уже о том, что по соседству находился магазин его сестры.
– До последнего времени я не представлял, что тут творилось. За домом должен был присматривать адвокат.
– О да, он отлично за ним присматривал.
Судя по выражению лица Хоубейкера, между ним и бывшим адвокатом Такера особой любви не наблюдалось.
– Возвращаясь к печенью… – гнул своё Мейсон.
Секунду Хоубейкер колебался, затем резко мотнул головой в сторону маленького жёлтого коттеджа.
– Пойдёмте. И кстати, добро пожаловать в Суитуотер. – Затем посмотрел на Такера. – Или, вернее, добро пожаловать домой.
– Что Уилл творит? – прошипела Сара, заметив, что трое мужчин направляются к их крыльцу. – Решил притащить их сюда? В дом?
– Они же не собаки, – заметила Элли.
– Я бы не зарекалась. – Сара с тревогой наблюдала за тёмным незнакомцем.
Ходячая неприятность. Вне всяких сомнений. В дверь постучали, и Сара вслед за Элли покинула кухню.
Блондин – невероятно, вблизи он выглядел даже ещё лучше – вошёл с Уиллом, оглядываясь и принюхиваясь. Его здоровенный приятель остался в дверях. Сара посмотрела в окно и увидела, как он, уперев руки в бока, хмуро разглядывает знак, установленный ими накануне.
«”Суперобложка”, - гласили резные буквы. – Книги, кофе и кондитерские изделия».
– Сара Барнвелл, – произнёс Уилл повелительным тоном. – Это Мейсон…
– Рад с вами познакомиться, – перебило божественное создание.
Глаза цвета выдержанного виски, волосы как золотые нити. И явно английский акцент.
Сара пожала ему руку:
– Взаимно. А это – мой деловой партнёр Эллисон Хоубейкер.
– Эллисон. – Гость смерил Элли оценивающим взглядом, прежде чем слегка коснуться губами костяшек её пальцев.
– Мейсон хочет печенье.
Сара нахмурилась. Судя по тому, как гость смотрел на Элли, – не только печенье.
– Мы ещё не открылись, – возразила Сара, сверля Уилла взглядом.
– Так скажи Джози, что наняла ещё одного дегустатора.
– С удовольствием заплачу, – подтвердил блондин.
– Нет, нет. Если действительно не возражаете поработать у нас подопытным кроликом, мы будем рады услышать ваше мнение. Не так ли, Элли?
Та застыла на месте с выпученными глазами.
[1] Линия Мейсона-Диксона