– Да. Как я скажу, – он резко сдергивает очки Джерси, оставляя сальные отпечатки на стеклах. Чуть стопорится, первый раз столкнувшись с открытым взглядом под ними: глаза Джерси голубые, с яркими вкраплениями зелени и золота. Но Джорджи не умеет бояться – и эта ошибка однажды стоит ему жизни, уже знает Джерси, – и решительно кусает его в шею, придавив за плечи. И Джерси это нравится. Потому что Джорджи это на самом деле нравится тоже.
Отмеченные родинками и пигментными пятнами пальцы больно давят на худые бедра, Джерси запрокидывает голову, когда Джорджи наваливается на него всем своим легким весом. К его жестким, истеричным, почти насильным поцелуям мешается горький вкус табака.
Джерси наконец снимает с Джорджи шляпу и бросает на пол, хватая всей пятерней лысый затылок, а зубами – верткий язык. Джорджи гневно мычит от боли, зажимая Джерси бедрами, и бьет кулаком ему в плечо. Но Джерси даже не замечает этого и дает Джорджи высвободиться, только когда тот напрочь обдирает язык.
– Джерсийская сука! – Джорджи сразу зажимает рот, и его голос звучит глухо и невнятно.
– Разве твоя мать никогда не говорила тебе не играть с дьяволом? – но Джерси только смешливо хмурится.
Джорджи не отвечает, гневно смотря из-под широких бровей, пока Джерси почти ласково, по-отцовски гладит его голые ноги.
Новые поцелуи еще больнее и злее, перемежаются рычанием. Джерси тискает маленький зад Джорджи, заставляя его ерзать. Следы зубов идут полосами и крапинами лопнувших сосудов, сливаясь с краской татуировок и родимыми пятнами. От плотно притиснувшегося тела у Джерси потеет грудь, все сочнее пахнет мокрой корой и мхом. Джерси чувствует как это, так и то, что член Джорджи слегка приподнимается, упираясь ему в ширинку.
– Завали сразу, Джерси, – с легким шипением от болезненно распухшего языка говорит Джорджи, и Джерси думает, что ему нравится, как его имя звучит из потемневших губ с ярким кровоподтеком под ними.
– Я ничего не говорил, Джорджи-бой, – он смеется перед тем, как Джорджи снова запускает язык ему в рот, наваливаясь и целуя мокро, с напором, будто пытаясь взять какое-то первенство.
Джерси находит ладонью его член, белый с черным узором, длинный, гладкий, размашисто проводит раз. Пальцы у Джерси короткие и грубые, но с человеческой плотью обращаются они бережно и хорошо, гладит он чужую пульсирующую венку под линией татуировки или с тугим хрустом выламывает ребро. Джорджи нравится, его член сочно тяжелеет от прилившей крови, поднимаясь еще. Джорджи приоткрывает глаза.
– Мы так не договаривались, Джерси, – его голос злой и хриплый, когда он говорит Джерси в рот. – Если с руками – гони еще сотню.
– Идет, – легко соглашается Джерси, и, кажется, Джорджи жалеет, что не попросил двести.
Джерси мастурбирует Джорджи неторопливо, всей ладонью наглаживая уже твердый член, двигая татуированную крайнюю плоть. Кожа на головке слегка влажная и нежная, Джерси гладит и ее, задевая нагревшимися кольцами, размазывая выступающие мутные капли. Джорджи начинает мягко покачивать бедрами, возможно, сам этого не замечая, вталкивая член в ласкающую руку и придерживая дыхание с каждым из этих толчков. Его сердце бьется очень быстро и гулко, словно человеческое, и в какой-то момент он перестает целовать Джерси, просто тяжело дыша ему в рот и трахая его руку. Но Джерси не возражает, разглядывая напряженное лицо и черную слезинку татуировки, поверх которой ползет легкая испарина.
Джорджи вздыхает громче, чем обычно, крепче упираясь в диван за плечом Джерси и размеренней начиная двигать бедрами, непроизвольно напрягая ягодицы: Джерси все это время гладит второй – изменившейся – рукой его маленький упругий зад, то и дело хозяйски сжимая в огромной ладони, и чувствует это четко. Как и то, что сейчас самое время. Слегка, будто не нарочно Джерси задевает между ягодиц, там, где тоже неаккуратно подбрито; он чувствует мягкие волоски, переходящие в густую щетину ближе к зажатому входу – совсем узкому и шершавому на ощупь. Джерси касается его длинными черными пальцами и тоже пытается погладить, когда Джорджи снова взбрыкивает:
– А вот так мы точно не договаривались, сукин ты сын! – его щеки краснеют, и он с силой толкает Джерси в плечи. Но Джерси знает, что он уже делал это с Вивиан: та массировала его пальцами снаружи, а после, когда Джорджи с силой спустил, захлебнувшись воздухом, он ударил ее по щеке. Джерси знает, что единственное, чего все-таки боится Джорджи, – это потерять лицо.
– Ну ты же знал, на что шел, Джорджи-бой, когда заключал договор с дьяволом, – говорит Джерси, качнув головой, и хватка его изменившейся руки на тощей заднице становится очень крепкой.
– Я договаривался с тобой на сраный отсос, кретин! – и, кажется, Джорджи еще на самом деле верит в это.
– Я солгал, – просто говорит Джерси.
И снимает чары.
– Блядь! – рефлекторно реагирует Джорджи, отдергиваясь назад, на заботливо подставленную под спину лапу Джерсийского Дьявола.
Джерси переворачивает его мгновенно и грубо, но вместе с тем даже бережно, прижимая к дивану своим телом и устраиваясь между невольно разведенных бедер.
– Я не сделаю тебе больно, Джорджи-бой, – он говорит, покачивая сухим оленьим черепом. – Расслабься.
Но он все равно зажимает тяжелой лапой рот Джорджи, предусмотрительно оставив возможность дышать через нос.
– Они придут на крики, – поясняет Джерси, возвращая вторую руку Джорджи к паху, поглаживая. – А я не верю, что ты не закричишь, – огромная шерстистая ладонь легко накрывает сразу все, и слегка опавший член, и туго поджавшиеся выбритые яйца, и зад, и внутренние стороны бедер. Джорджи громко и гневно мычит, мотая головой и хватая Джерси сжатыми кулаками куда придется, но дьявол этого даже не замечает, наконец просовывая пальцы между напряженных ягодиц. Его шерсть достаточно жирная и слипшаяся, чтобы ему не было нужно отпускать Джорджи даже на секунду, и он лезет средним пальцем, касаясь сомкнутого входа и туго вталкиваясь в него как раз тогда, когда взбешенный Джорджи хватается за его рога. Джорджи вздрагивает всем телом, невольно зажимаясь, и яростно кричит в густой жирный мех. Джерси утробно смеется.