– Застряли?
– Мы забыли ключи! – радостно объявила Мардж.
И тут же отказалась перебраться в лодку. Была готова сидеть и ждать, пока Том не доберется до входа в дом со стороны улицы и не откроет двери изнутри. Том возразил, что на это уйдет уйма времени, не менее пятнадцати минут, а она, сидя здесь, рискует простудиться. В конце концов Мардж согласилась. Итальянец довез их до ближайшего причала – к ступеням собора Пресвятой Девы делла Салуте. От денег он отказался, но с удовольствием взял у Тома начатую пачку американских сигарет. Идя вместе с Мардж по улице Сан-Спиридиони, Том испытывал гнетущее чувство, которого, уверен, не было бы, будь он совершенно один. На Мардж улица не произвела ни малейшего впечатления, она всю дорогу щебетала как ни в чем не бывало.
Глава 25
Ранним утром Тома разбудил стук в дверь. Схватив халат, спустился вниз. Принесли телеграмму, и он ринулся наверх за чаевыми для рассыльного. А после, стоя в холодной гостиной, пробежал глазами:
“Передумал. Буду рад встречи с вас. Приезжаю в 11.45.
Г. Григлиф”.
Том содрогнулся. Ну что ж, 011 ожидал этого. Впрочем, нет. Просто ужасно боялся. Неужели он приезжает прямо сейчас? Да нет, рассвет едва брезжит. Гостиная выглядела такой серой и неприглядной! Это – “Рад встречи с вас” придавало телеграмме какой-то отвратительно косноязычный и одновременно старомодный оттенок. Правда, в телеграммах на английском, посылаемых в Италии, бывали и более забавные ошибки, а что он почувствовал бы, если б в подписи “Г. Григлиф” они ненароком поставили инициал “Р.” или “Д.”?
Том взбежал по ступенькам, чтобы попытаться снова заснуть. Какое-то время лежал и размышлял, не вздумает ли Мардж заглянуть к нему, ведь она могла слышать сильный стук в дверь. Нет, скорее всего, даже не проснулась. Потом он стал воображать, как встречает на пороге мистера Гринлифа, его крепкое рукопожатие, те вопросы, которые тот, возможно, начнет задавать. Но из-за охватившего его страха никак не мог сосредоточиться. Слишком хотелось спать, чтобы придумать достойные ответы на воображаемые вопросы, и в то же время он был слишком возбужден, чтобы заснуть. Подумал было сварить кофе и разбудить Мардж, чтобы было с кем поговорить. Но понял, как будет отвратительно войти к ней в комнату и лицезреть все это разбросанное нижнее белье. Это уж будет выше его сил.
Его разбудила сама Мардж, сообщив, что сварила кофе.
– Представляешь, – сказал Том, широко улыбаясь, – я получил телеграмму от мистера Гринлифа. Он приезжает около полудня.
– Правда? Когда же ты ее получил?
– Сегодня утром, если мне это не приснилось. – Том пошарил рядом с собой. – Вот она.
Мардж прочитала телеграмму.
– “Буду рад встречи с вас”, – произнесла она со смехом. – Ну что же, хорошо. Мне кажется, поездка пойдет ему на пользу. Ты как, спустишься вниз или я принесу тебе кофе сюда?
– Спущусь вниз, – ответил Том, надевая халат.
Мардж была уже совсем одета. На ней были свитер и черные хлопчатобумажные брюки очень хорошего покроя, вероятно сшитые на заказ, потому что идеально облегали ее бесформенную тыквообразную фигуру. Они еще пили кофе, когда в десять часов появились Анна и Уго, принесли молоко, булочки и утренние газеты. Том и Мардж решили сварить еще кофе, подогрели молоко и не спешили покинуть гостиную. Это было редкое утро, одно из тех, когда в газетах не было ничего об исчезновении Дикки и о деле Майлза. Так иногда бывало. Правда, в вечерних выпусках эти имена порой вновь между делом упоминались. Просто сообщалось, что Дикки все еще не найден, а убийство Майлза пока еще не раскрыто.
К одиннадцати сорока пяти Том и Мардж отправились на вокзал встречать мистера Гринлифа. Снова шел дождь, и было так ветрено и холодно, что казалось, его капли застывают на лету и в виде хлопьев снега облепляют их лица. Они стояли под крышей у входа на перрон, наблюдая за выходящими из ворот людьми. Наконец показался мистер Гринлиф – важный и мертвенно-бледный. Мардж бросилась к нему навстречу и поцеловала в щеку, он улыбнулся ей.
– Здравствуйте, Том, – сердечно произнес мистер Гринлиф, протягивая руку. – Как поживаете?
– Прекрасно, сэр. А вы?
У мистера Гринлифа с собой был только небольшой чемодан, но его нес носильщик, который поехал с ними на катере, хотя Том предложил свои услуги. Том хотел, чтобы они сразу же отправились к нему домой, но мистер Гринлиф пожелал сперва устроиться в гостинице.
– Я приду к вам, как только получу номер. Пожалуй, направлюсь в “Гритти”. Это, кажется, недалеко от вас? – спросил мистер Гринлиф.
– Нельзя сказать, чтоб совсем рядом, но можно дойти до собора Святого Марка, а потом взять гондолу, – объяснил Том. – Мы пойдем с вами, если вы намереваетесь только взять номер и если в ваши планы не входит побыть некоторое время исключительно с одной Мардж.
Мистер Гринлиф отрицательно покачал головой. Он несколько раз бросил нервный, рассеянный взгляд в окно катера, очевидно считая, что пребывание в незнакомом городе обязывает к этому, хотя ничто не задержало его внимания. Он не ответил на приглашение Тома позавтракать всем вместе. Том скрестил руки, надел маску добродушия и умолк. К тому же сильно ревел двигатель катера. Время от времени мистер Гринлиф обменивался с Мардж замечаниями об общих римских знакомых. Том заметил, что они превосходно ладят, хотя впервые встретились только в Риме.
Они решили позавтракать в неприметном ресторанчике, где-то между “Гритти” и “Риалито”, который специализировался на “дарах моря”. Блюда из них всегда были выставлены для обозрения на длинном прилавке при входе в обеденный зал. На одной из тарелок лежало ассорти из розоватых ломтиков осьминога, которое так любил Дикки, и Том, проходя мимо, не преминул заметить, обращаясь к Мардж:
– Как жаль, что Дикки не может полакомиться вместе с нами.
Мардж весело улыбнулась. У нее в предвкушении еды настроение всегда было хорошим.
Во время завтрака мистер Гринлиф немного оживился, но лицо по-прежнему оставалось каменным. Он все время озирался по сторонам, будто надеялся, что в любую минуту может появиться Дикки. Итальянская полиция, будь она неладна, не нащупала ни малейшей ниточки во всей этой истории, и он пригласил частного американского детектива, который приедет сюда и попытается разобраться во всем на месте.
Услышав это, Том стал жевать медленнее. Он тоже считал, что американские сыщики лучше итальянских. В то же время он осознал тщетность этой затеи. Очевидно, нечто подобное почувствовала и Мардж, ее лицо внезапно потускнело и вытянулось.
– Ну что же, это очень хорошая мысль, – сказал Том.
– А вы высокого мнения об итальянской полиции? – спросил мистер Гринлиф.
– Ну в общем-то – да, – ответил Том. – Кроме того, у их полицейских большое преимущество – они говорят по-итальянски и поэтому могут проникнуть всюду и проверить все подозрения. Надеюсь, тот, кого вы пригласили, говорит по-итальянски?
– Собственно говоря, даже и не знаю, – произнес мистер Гринлиф с таким волнением, будто только теперь осознал свое упущение. – Его фамилия Мак-Карон. Мне сказали, очень опытный.
“Скорее всего, он не говорит по-итальянски”, – подумал Том.
– Когда он приезжает?
– Завтра или послезавтра. Если завтра, мне придется отправиться в Рим, чтобы встретить его. —
Мистер Гринлиф отставил свою телятину. Он почти не притронулся к ней.
– У Тома такой чудесный дом! – воскликнула Мардж, приступив к многослойному пирожному, пропитанному ромом.
Том попытался придать доброжелательность взгляду, которым ее окинул.
“Самые каверзные вопросы, – подумал он, – вероятно, последуют дома, когда мы с ним останемся наедине”.
Он чувствовал, что у Гринлифа было желание поговорить с ним с глазу на глаз, поэтому предложил выпить кофе здесь же, в ресторане, прежде чем Мардж предложит им пить его дома. Ей очень правился кофе, который получался в кофеварке Тома. И все равно, когда они пришли домой, Мардж уселась вместе с ними в гостиной и проторчала здесь целых полчаса. Никакого чувства такта, негодовал Том. И только когда он выразительно нахмурился и посмотрел на лестницу наверх, она наконец поняла намек, прикрыла рот ладошкой и заявила, что пойдет немножечко вздремнуть. Несмотря ни на что, она оставалась в своем обычном, неизменно жизнерадостном настроении и во время ленча болтала с мистером Гринлифом так, будто Дикки конечно же жив, и милый мистер Гринлиф не должен, ни в коем случае не должен так расстраиваться, потому что это может повредить его пищеварению. Тому показалось: она ведет себя так, будто не теряет надежды стать когда-либо невесткой мистера Гринлифа.