– Сколько ему лет?
– Около тридцати. Родом из Брайтона. И вся его семья живет там.
– Я не хочу, чтобы ты спрашивал у Ника что-нибудь о… Цинтии, – медленно, словно размышляя вслух, проговорил Том. – Но она меня очень беспокоит. Ей ведь все известно, Эд. – Том перешел почти на шепот. – Одно слово от нее, пара слов…
– Она не такая. Голову даю на отсечение! Думаю, ей кажется, что, проболтавшись, она причинит вред Бернарду. Она чтит его память – в определенном смысле.
– Ты видишь ее время от времени?
– Нет. Она избегает заходить в галерею.
– То есть ты не знаешь, не вышла ли она, например, замуж?
– Нет, – сказал Эд. – Могу поискать ее в телефонной книге, проверить, до сих пор ли у нее девичья фамилия.
– Хм-м, неплохая идея. Помнится, у нее был бейсуотерский[39] номер. А вот адреса ее я никогда не знал. Если у тебя появятся мысли, где они с Притчардом могли встретиться, обязательно дай знать. Это здорово нам поможет.
Эд Бэнбери клятвенно пообещал.
– И кстати, продиктуй-ка мне свой новый номер. – Том записал и телефонный номер, и новый адрес Эда, дом которого теперь был в Ковент-Гардене[40].
Они коротко попрощались.
Прежде чем вернуться в постель, Том, беспокоясь, не разбудил ли кого телефонный звонок, прислушался к звукам в холле (тишина) и поискал глазами полоску света под дверью (ее не было).
Мёрчисон, подумать только! Никто не видел Мёрчисона после того, как он ночевал у Тома в Вильперсе. Его багаж обнаружился в Орли, а сам он как сквозь землю провалился. Предположительно – да нет, определенно, – он не сел в самолет, которым должен был лететь. Мёрчисон, или то, что от него осталось, упокоился на дне реки Луэн, протекающей неподалеку от Вильперса, а может, в канале, который от нее отходит. Ребята из Бакмастерской галереи, Эд и Джефф, ограничились тогда минимумом вопросов. Мёрчисон, утверждавший, что их «Дерватты» – подделки, исчез со сцены, следовательно, все они были спасены. Конечно, имя Тома появилось в газетах, но газетчики быстро потеряли к нему интерес: история о том, как он отвез Мёрчисона в аэропорт, ни у кого не вызвала подозрений.
Это было еще одно убийство, о котором он сожалел и которое предпочел бы не совершать. Вот о двух мафиози, собственноручно задушенных гарротой, он вспоминал с удовольствием.
Бернард Тафтс помог ему вытащить тело Мёрчисона из могилы в лесу возле Бель-Омбр, в которой Том похоронил его несколькими днями ранее. Ни сил, ни времени на глубокую яму у него не было, да и в любом случае идея зарыть труп на задворках Бель-Омбр не казалась удачной. Глубокой ночью они с Бернардом перетащили мертвеца, завернутого в брезент, а может, в какой-то прорезиненный холст – сейчас Том уже не помнил, – в фургон и привезли к мосту, где парапет был достаточно низким, чтобы сверток, набитый для тяжести камнями, можно было легко сбросить в воду. В те дни Бернард слушался приказов Тома, как солдат. Он уже плохо воспринимал реальность, замкнувшись в мире своего больного воображения, где разные сферы жизни не пересекались и не подчинялись общей морали. За фальшивки, подписанные именем боготворимого им Дерватта, совесть съедала его заживо: он успел написать шестьдесят или семьдесят поддельных картин и сделать бесчисленное множество рисунков.
Упоминали ли во время расследования имя Цинтии Грэднор лондонские и американские (Мёрчисон был американцем) газеты? Том в этом сомневался. А уж Бернард Тафтс в связи с исчезновением Мёрчисона точно не упоминался. Том помнил, что Мёрчисон собирался встретиться с кем-то из «Тэйт»[41], чтобы обсудить свою теорию выявления подделок. Но сначала он отправился в Бакмастерскую галерею поговорить с ее владельцами, Эдом Бэнбери и Джеффом Константом. Как раз после этой беседы они, до крайности напуганные, позвонили Тому. Том бросился в Лондон, попытался спасти положение, и отчасти ему это удалось: он сыграл роль Дерватта и в его обличье удостоверил подлинность нескольких картин. Затем, уже от своего имени, пригласил Мёрчисона в Бель-Омбр взглянуть на два малоизвестных полотна художника. По свидетельству жены Мёрчисона, который, должно быть, успел позвонить в Америку из Лондона перед поездкой в Вильперс, Том был последним человеком, видевшим ее мужа.
Том ожидал неприятных сновидений этой ночью. Например, об искусствоведе, который лежал на земляном полу в луже вина и крови, или о художнике, в поношенных походных ботинках бредущем к краю утеса на окраине Зальцбурга. Однако ничего подобного ему не снилось. Механизмы сна причудливы и нелогичны: он спал как младенец, и на следующее утро проснулся посвежевшим и бодрым.
40