– Это не будет…
– Я понимаю, что это будет непросто. Но попробовать стоит. Причем стоит это доброй половины твоего дохода, Джефф, и Эда тоже.
Том не хотел распространяться по телефону о том, чем грозит обвинение в мошенничестве им всем и в убийстве первой степени – лично ему.
– Я постараюсь, – сказал Джефф.
– Итак, Притчард. Американец, лет тридцати пяти, крепкого сложения, рост около шести футов. Носит очки в темной оправе. Волосы темные, прямые, но начинают редеть на лбу, так что скоро будет щеголять лысиной.
– Я запомню.
– Если по какой-то причине Эд больше подходит для этого задания… – Собственно говоря, Тому оба его партнера казались равноценными. – Конечно, Цинтия – крепкий орешек, – продолжал Том, смягчив тон. – Но, сам понимаешь, Притчард не просто так упомянул имя Мёрчисона.
– Я понимаю, – уныло подтвердил Джефф.
– Ладно, Джефф, вы с Эдом уж постарайтесь. И держите меня в курсе. Я уезжаю рано утром в пятницу.
Разговор был закончен.
Том выкроил полчаса, чтобы попрактиковаться в игре на клавесине. Ему удавалось лучше сконцентрироваться, если его занятия длились короткие промежутки времени – двадцать минут, полчаса. Тогда он добивался большего успеха, если можно так сказать. Он не стремился к совершенству или даже к правильности исполнения. Ха! Кто вообще решает, что в музыке правильно? Он никогда не играл и никогда не будет играть для публики, и чужие оценки его мало волнуют. Для Тома занятия музыкой и еженедельные визиты «шубертообразного» Роже Лепети стали формой самодисциплины, причем доставляющей удовольствие.
Телефонный звонок раздался, когда до окончания получасовых упражнений Тома оставалось две минуты. Том подошел к телефону, который находился в холле.
– Алло, мистер Рипли, пожалуйста…
Том сразу узнал голос Дженис Притчард. Элоиза подняла трубку в своей комнате, и Том поспешно сказал:
– Все в порядке, дорогая. Думаю, звонят по мою душу.
Раздался щелчок – Элоиза положила трубку на рычаг.
– Это Дженис Притчард, – продолжала она; голос у нее был высокий и напряженный. – Я хочу извиниться за вчерашнее утро. Моему мужу иногда приходят в голову абсурдные, чтобы не сказать беспардонные, затеи – как, например, фотосъемка вашего дома! Я уверена, что вы или ваша жена заметили…
Том вспомнил, с каким восхищением она смотрела на мужа в машине.
– Да, моя жена обратила на это внимание. Ничего страшного, Дженис. Но скажите на милость, зачем ему понадобились фотографии моего дома?
– Они ему не нужны, – тоненьким голосом проговорила она. – Просто ему захотелось вас позлить, ну и всех остальных заодно.
Том ограничился озадаченным смешком, решив не доставлять ей удовольствия жалобами.
– Он находит это забавным?
– Да. Я не понимаю его. Я пыталась сказать ему…
Том оборвал ее фальшивые извинения:
– Расскажите-ка лучше, Дженис, как вам удалось достать номер моего телефона.
– О, это было просто. Дэвид спросил у водопроводчика. Он оказался из местных и тут же поделился вашим номером. Мы вызвали его, потому что у нас появились проблемы…
Ну конечно, Виктор Жаро, неутомимо опорожняющий взбунтовавшиеся бачки, неустанно прочищающий засорившиеся трубы, – разве может такой человек иметь хоть какое-то представление о конфиденциальности?
– Понятно, – буркнул Том, кипя от злости: с водопроводчиком он поделать ничего не мог, разве что попросить больше его номер никому не давать. Однако та же история могла произойти с каким-нибудь истопником. Для таких людей мир ограничивается рамками их ремесла. – А чем на самом деле занимается ваш муж? – решил закинуть удочку Том. – Видите ли… Трудно поверить, что ваш муж изучает маркетинг. Кажется, что ему известно о маркетинге все! Вот я и подумал, что он меня разыгрывает. – Том не собирался признаваться Дженис, что звонил в INSEAD.
– Минуточку… О да, кажется, я слышу звук мотора. Дэвид вернулся. Я должна закончить наш разговор, мистер Рипли. До свидания! – Она повесила трубку.
Н-да, значит, ей пришлось звонить сюда тайком? Том усмехнулся. И с какой целью? Чтобы попросить прощения! Были ли эти извинения унизительны для Дженис Притчард? И действительно ли Дэвид стоял на пороге?
Том расхохотался. Игры, игры. Игры демонстративные, игры скрытые. Демонстративные игры, но со вторым, секретным дном… Как правило, самые интересные игры разыгрываются за закрытыми дверями. И люди, считающие себя кукловодами, на самом деле марионетки иных, неведомых им сил. Все это так просто.
Он бросил взгляд на клавесин, но желание заниматься музыкой пропало. Спустившись в сад, он подошел к ближайшей клумбе с георгинами и перочинным ножом срезал всего один цветок; это был его любимый сорт, который он называл «кучерявым апельсином». Лепестки цветка напоминали ему об эскизах Ван Гога в полях у Арля, на которых каждый листочек был выписан тщательно и с любовью, не важно, кистью или карандашом.