Наваждение было настолько близким и реалистичным, что казалось, стоит ей только протянуть руку — и эта красивая ненастоящая жизнь станет ее жизнью. В то время как ужасное настоящее развеется, словно дурной и опостылевший сон.
— Нет, я не могу дать вам их, и никто не может, — печально прошептал Лукинг. — Простите. Здесь лишь вы — настоящая. Но вы можете забрать себя. Если хотите. Вы хотите?
— Хочу…
Клара моргнула и…
Что произошло?
Боль куда-то ушла. Вместе с болью пропало и желание умереть.
Лукинг помог ей подняться.
Клара посмотрела на свои руки — они были чистыми и целыми, без единой царапины. Она их не узнавала: гладкие, нежные и розоватые — такие, какие были у нее молодой, лет двадцать назад. Ее тело будто обрело давно забытую силу, в нем не осталось никакой усталости. Лишь неуемное желание — жить! А еще она чувствовала, как кипит ее кровь. Ей вдруг невероятно захотелось превратить всех этих сидящих на балках ворон в цветы, а затем распревратить их обратно. Она поняла, что с легкостью сумеет это сделать.
Что же произошло?
Клара ничего не понимала. Это ощущение… Будто и не было последних часов, которые ей довелось пережить. Будто не было последних двадцати трех лет сломанной жизни. Клара чувствовала себя так, словно у нее все еще впереди, словно она только что приехала домой из университета на каникулы.
— Лукинг, кажется, я схожу с ума.
Даже голос ее изменился. Он утратил хрипотцу, стал звонким и чистым. Она посмотрела в его глаза. Самые обычные, карие, глаза.
— Кажется, я заснула и… и увидела сон. Страшный сон! Моя мама… Мне приснилось, что это она отняла мою… потерянную вещь. Которая на самом деле оказалась моей дочерью и которая мне больше не дочь, потому что Кэндлы разорвали наши с ней кровные узы. Мне кажется, что я… убила маму.
— Все хорошо, — сказал Лукинг. — Вы просто потерялись, а я нашел вас…
Он нежно и осторожно обнял ее, и она обняла его в ответ.
Над головой каркнула ворона. Лукинг отпустил Клару и всунул ей в руку фотографию.
— Это вы… посмотрите…
Если бы Клара смогла сейчас увидеть себя со стороны или в зеркале, то лишь уверилась бы в собственном безумии: ее лицо стало другим — оно словно сошло с этой старой выцветшей фотокарточки.
— Что бы ни случилось прежде, теперь все хорошо, — сказал Лукинг. — Мы сейчас спустимся вниз. Не оглядывайтесь по сторонам. Я потом все вам расскажу — когда мы уйдем отсюда.
— Хорошо…
Они покинули чердак и спустились на первый этаж, благополучно оставив позади ужасный разгром в комнате Софии Кроу и лежащее на кровати мертвое тело. Лукинг позаботился о том, чтобы Клара не смотрела в ту сторону. Вот-вот все закончится… Скоро они покинут это место… Можно будет просто оставить этот кошмар за спиной…
Они уже были в прихожей и направлялись к выходу, когда дверь перед ними вдруг с грохотом распахнулась.
На пороге стоял мистер Эвер Ив.
Глаз его не было видно из-за низко надвинутой зеленой шляпы. Зато была видна мерзкая, не сулящая никому ничего хорошего улыбка…
…Мистер Эвер Ив не считал себя плохим человеком. Он полагал, что является более высокоорганизованным существом, пребывающим выше всех этих примитивных людских понятий о добре и зле. Для него гораздо важнее были тонкость иронии, мастерство шутки и эпатаж, чем какое-то там дешевое злодейство или бессмысленный садизм. Но иногда он все же делал из своего правила исключения.
— Лукинг! Как неожиданно и… как ожидаемо! — Губы мистера Ива еще сильнее расползлись в стороны.
— Кто… это? — тихо спросила Клара.
Несмотря на вернувшуюся к ней силу, она не могла определить, кто перед ней стоит. Колдовской взгляд просто отскакивал от фигуры незнакомца, не в силах распознать его подлинную суть, при этом Клара ясно ощущала исходящую от него опасность. Нет, это определенно был не человек. Скорее перед ней стояла… Вещь. Вещь или даже Явление. Кларе вдруг вспомнилась история о Человеке в зеленом, которую она не так давно сама рассказывала своему классу. Очень некстати вспомнилась.
— Позвольте представиться, мадам! — воскликнул незнакомец. — Мистер Эвер Ив, к вашим услугам.