- Нет пока, - сказала она.
Мама обреченно вздохнула. Мег сделала вид, что не слышит. И прежде чем мама успела хоть что-то на это сказать, Мег поспешно добавила, что Лондон - город большой и там не так просто с кем-нибудь познакомиться. На это, наверное, нужно время.
Мег налила себе еще джина, причем неразбавленного. Сказала, что очень устала и ей хочется выпить. Пообещала в следующий раз привезти точно такую бутылку, чтобы "восполнить ущерб". До ужина она выкурила четыре сигареты, и это маленькое излишество окончательно вернуло ее к жизни. У нее даже аппетит разыгрался, тем более что на ужин мама приготовила мясной пирог с почками и печеные яблоки с изюмом. Мама сказала, что у нее есть для Мег небольшой подарок. Она начала шить ей теплую полушерстяную ночную рубашку с белыми кружевными манжетами и воротником, и ей не терпелось показать ее дочке. Мама даже не поленилась сходить за ней и принести на кухню. Зимой почти вся жизнь в доме родителей проходила на кухне - чтобы сэкономить топливо и не обогревать весь дом.
- Правда, красивые кружева? Мне они сразу понравились, - сказала мама, с гордостью демонстрируя Мег ночную рубашку. - Тут еще надо кое-что доделать, но ты же знаешь, я люблю шить вещи своими руками.
Мама с большим интересом выслушала рассказ Мег про мистера Уайтхорна и про его магазин. Ей хотелось знать все - вплоть до того, какие именно _вещи_ там продаются. Мама была благодарным слушателем. Она искренне смеялась, когда Мег старалась сделать свой рассказ хотя бы чуть-чуть забавным. А когда Мег рассказывала про хрупкие и ценные канделябры, мама слушала очень серьезно, с искренним беспокойством в глазах. Потом пришло время ложиться спать. Мама наполнила две грелки горячей водой и пошла проводить Мег до спальни. Они поцеловались, пожелали друг другу спокойной ночи, и мама сказала:
- Благослови тебя Бог, дорогая. Даже не знаю, что бы я без тебя делала. Ты - моя славная девочка. Хотя, конечно, настанет такое время, когда у тебя будет свой дом. Когда ты встретишь _того самого_ человека.
Мег усмехнулась. Всякий раз, когда мама заводила разговор про _того самого_ человека - который должен составить счастье всей ее жизни, - Мег почему-то представляла себе такого бледного мужичка с усиками и в старомодном котелке, который косит лужайку.
В ванной было так холодно, что у Мег даже зубы стучали, пока она умывалась. Впрочем, в спальне было ненамного теплее. Две грелки с горячей водой казались действительно Божьим благословением. Жалко только, что мама не успела дошить теплую ночную рубашку. Она бы сейчас точно не помешала. Мег быстро переоделась в пижаму. Причем переодевалась она так, чтобы ни на секунду не оставаться обнаженной. Она была совершенно одна, но все равно... Она не то чтобы стеснялась, просто она так привыкла. Она прочитала молитву на ночь, встав на колени перед своей высокой и, надо сказать, неудобной кроватью, и быстренько забралась в постель. Да, грелки действительно были как благословение.
Посреди ночи она проснулась. От страха.
- Я _продам_ эту машину и куплю другую, - произнесла она вслух и сразу же успокоилось. Страх прошел, отодвинулся куда-то в самый дальний уголок сознания, и Мег снова заснула.
Это решение - вкупе с тихими и скучноватыми выходными, составленными из мелких домашних событий, когда все идет по давно заведенному порядку, помогло Мег взять себя в руки и не думать о тех странных и жутких вещах, которые произошли с ней по дороге сюда. Она даже начала сомневаться: а было ли все это на самом деле? Утром в воскресенье мама принялась собирать Мег в дорогу. Она сама уложила в машину дочери какие-то морозостойкие цветы - "украсишь квартиру, чтобы веселее", - старый клетчатый коврик для машины, больше похожий на плотный плед - "будешь укрываться, когда холодно", - и глиняный горшочек с мармеладом домашнего приготовления "угостишь своих подружек за завтраком".
- У тебя столько места в машине. А ты такая миниатюрная... я смотрю, даже переднее сиденье вперед пододвинула.
Мег попрощалась с родителями и поехала в Лондон. Она очень надеялась, что по дороге ничего неприятного не случится. И так и было.
Неприятности начались в Лондоне. В свободное от работы время Мег только и делала, что занималась продажей машины. Но оказалось, что это очень непросто. Она начала с того, что поехала в тот гараж, где покупала машину, и обратилась за помощью к тому же самому продавцу. Но он сказал, что ему очень жаль - при этом он даже и не пытался изобразить на лице хоть какое-то подобие сожаления, - но сейчас не самый лучший сезон для продажи подержанных автомобилей, и единственное, что он может сделать для Мег, это забрать машину обратно, но за цену на сто фунтов меньше той, которую Мег платила. Мег, не раздумывая, отказалась. Ей это решительно не подходило. Потому что тогда у нее не осталось бы денег на другую машину. Разве что на какую-нибудь битую "миньку" [так в англоязычных странах называют очень маленькие автомобили], которую замучаешься таскать по ремонтным мастерским. А Мег вовсе не улыбалось работать исключительно на оплату счетов автосервиса. (Как и большинство автовладельцев, она совершенно не разбиралась в устройстве автомобилей.)
Она повесила объявление на доске объявлений в магазинчике периодической печати рядом с домом. Это было удобно. Во-первых, дешево. Во-вторых, люди, которые заинтересовались бы объявлением, имели возможность подойти и посмотреть на машину практически в любое время. Но на объявление ответила только одна пожилая дама, которая как-то вечером пришла к Мег в компании пожилого же пуделя. Поначалу все было просто замечательно, и у Мег появилась надежда. Женщине очень понравился цвет машины. И она сказала, что автомобиль, похоже, вполне в неплохом состоянии. Но когда она села за руль (Мег устроилась рядом на пассажирском сиденье), чтобы объехать квартал, ее пудель вдруг заартачился. Он категорически не хотел забираться в машину на заднее сиденье. А когда хозяйка все-таки затащила его в салон, он заскулил и выбрался наружу. Тогда женщина строго прикрикнула на него:
- Шерри! Немедленно заходи в машину!
Пудель уже не скулил, а просто жалобно хныкал.
- Не понимаю, что с ним случилось. Он _обожает_ автомобили.
В общем, поездка не состоялась. Мало того. Когда Мег вышла из машины, пудель вдруг зарычал на нее и даже предпринял попытку укусить ее за ногу.
- Простите, милая, - сказала женщина. - Но я не могу купить вашу машину. Шерри в нее не зайдет, это ясно. А кроме Шерри, у меня больше никого нет. Какой ты противный, Шерри. Вообще-то он очень милый и добрый. И как тебе только не стыдно - кусать мамочкиных друзей!
Вот так все и закончилось. Мег спрашивала у мистера Уайтхорна, у Саманты и Вэл и даже у их друзей, но никто из них не захотел купить у нее машину. И никто из них не проявил желания хотя бы помочь ей избавиться от автомобиля. Ближе к пятнице Мег впала в панику. При одной только мысли о том, что ей снова придется ехать так далеко на этой машине, ей становилось плохо. Она твердо пообещала себе, что за эту неделю избавится от машины, и пока оставалась надежда - а поначалу Мег не сомневалась, что ей _удастся_ найти человека, который купит ее машину, - она старалась не думать о том, что будет, если машина все-таки не продастся. Но в пятницу утром Мег охватил такой страх, что она и в самом деле отправила маме телеграмму: написала, что у нее жуткий грипп и что она просто не может ехать в таком состоянии.
Отослав телеграмму, Мег почувствовала себя виноватой. Но ей стало гораздо легче. Причем она даже не знала, чего было больше: облегчения или вины. Но она нашла себе оправдание: раз уж она обманула родителей, нужно что-то такое придумать, чтобы за выходные _обязательно_ продать машину. Саманта посоветовала дать объявление в "Стандарт". Если Мег успеет дать объявление до обеда, то его напечатают в завтрашнем выпуске. "Попробуй. Хуже не будет", - сказала она. Мег позвонила в газету сразу же после завтрака. Напрягалась и мялась, наверное, с полчаса и наконец худо-бедно составила текст объявления. Бледно голубой MG... и так далее.