Оба разбойника поднялись на второй этаж, где сидело человек двадцать последователей Провозвестника, внимательно ловя в каждое слово и буквально впитывая речь своего учителя.
— Со мной говорит Бог. Именно мне, и мне одному, — передавать вам его слова. Бог мягок и милосерден со своими верными, но беспощаден с неверными, которых он сотрет с лица земли! Вас, идущих за истинной верой, он подвергает жестокому испытанию, заставляя смешиваться с египетским населением, погрязшим в роскоши и поклоняющимся ложным божествам. Но не существует иного способа подготовить великую войну и навязать абсолютную и окончательную истину, Провозвестником которой являюсь я. Тот, кто откажется признать нашу истину, погибнет, и его мучения наполнят нас радостью. Мы уничтожим всех, оскорбляющих Бога, и начнем с первого из них — фараона. Не думайте, что этой цели невозможно достичь. Уже завтра мы воцаримся на этой земле. А затем уничтожим все границы и на Земле образуем единую империю. Ни одна женщина не будет больше ходить по улицам, ни одна драка не останется безнаказанной, и тогда Бог осыплет нас своими милостями.
«Умеет он произносить речи, — подумал Кривая Глотка, которого все-таки проняли пламенные интонации и сила убеждения оратора. — Это настоящий вождь! Он увлечет за собой многих».
Произнеся клятву, последователи Провозвестника в тишине разбрелись по домам, чтобы снова стать кто булочником, кто продавцом сандалий, кто цирюльником.
Как и на каждой такой встрече, Кривая Глотка подивился физической мощи Провозвестника. Высокий, худой, бородатый, с глубоко посаженными красными глазами, выпяченными губами и тюрбаном на голове, одетый в ниспадающую до пят шерстяную тунику, он своим взглядом хищной птицы внушал ужас даже самым храбрым! Его голос то резал как бритва, то становился медоточивым и обволакивающим. Каждый из его последователей знал, что Провозвестник может управлять чудовищами пустыни и питаться их мрачной силой.
— Ты принес то, что мне нужно, Кривая Глотка?
— Конечно. Возьмите.
Волосатый разбойник протянул Провозвестнику мешок. В ту ж секунду в мешок вцепился Шаб Бешеный.
— Минутку, я проверю.
— Ты за кого меня принимаешь? — возмутился волосатый.
— Требования безопасности касаются всех.
— Не ссорьтесь, друзья мои, — разнял двух спорящих Провозвестник. — Кривая Глотка никогда не осмелится меня предать. Я прав, не так ли?
— Разумеется.
Провозвестник открыл мешок и зачерпнул горсть соли, принесенной из оазиса. Провозвестник не пил ни вина, ни пива, ни спирта и очень мало воды. Он утолял жажду этой пеной Сета, которая выступала на почве во время сильных летних засух.
— Отлично, Кривая Глотка.
— Высшее качество. Из Западной пустыни.
— Продавец и вправду тебя не обманул.
— Посмел бы он надо мной посмеяться!
— Как твои дела?
— Как нельзя лучше. Фермеры в таком страхе, что смирились с моими требованиями.
— И сопротивления нет?
— Ни малейшего, господин!
— И не нужно бояться стражи?
— Вовсе нет! Ваш совет держать всех в страхе — великая мысль. Я сорву немалые деньги с дела.
— Твои люди продолжают тренироваться?
— Положитесь на меня. Мои парни — самые сильные! Сильнее, чем раньше! Когда они вам понадобятся — только скажите. Они всегда готовы!
— Вы оба подождите меня здесь.
Провозвестник вышел из комнаты, оставив Кривую Глотку и Бешеного.
Он вошел в небольшую комнатку, почти доверху наполненную корзинами, в которых хранились груботканые циновки. Подумал о том восстании, что когда-то он спровоцировал в ханаанском городе Сихеме, и криво улыбнулся. Египетская армия думала, что раздавила его, позабыв, что под пеплом тлеет огонь. Провозвестник, арестованный и посаженный в тюрьму, сумел выйти из нее, использовав простой путь: убедил простодушного крестьянина говорить его словами и тем выдать себя за него. Казнив крестьянина, египтяне посчитали, что избавились от возмутителя спокойствия. А Провозвестник, официально считаясь мертвым, действовал тайно и в полной безопасности.
Он повернул вокруг оси стену, укрепленную на специальном поворотном механизме, и из открывшегося тайника извлек сундук из акации, вырезанный столяром из Кахуна. Этого старика успели вовремя ухлопать! Он стал слишком много болтать.
Сундук — великолепная вещь, сделанная со всей тщательностью, — вполне заслуживал чести украшать великий храм. Внутри него лежали рукописи, магические фигурки и камень. Провозвестник осторожно извлек его и вернулся в большую комнату показать это чудо Кривой Глотке и Бешеному.
— Царская бирюза!
Драгоценный камень такого размера и такого качества не имел себе равных. Провозвестник подставил его под луч света, чтобы зарядить камень энергией.
— Благодаря этой бирюзе, — медленно и важно произнес он, — мы вызовем такую бурю, против которой фараон будет бессилен.
— Я, кажется, узнаю этот камень, — сказал Кривая Глотка. — Его добыл Икер, стукач стражников. Вынес из самых глубин горы Хатхор. Во время боя за рудник его убили, а труп сожгли.
— Смотрите, смотрите на это великолепие! Пользуйтесь привилегией, которую я дарую своим верным слугам!
Бандит не был склонен вдумываться в возвышенные речи.
— Каковы будут ваши дальнейшие указания, господин?
— Увеличивай число хозяйств, зависящих от твоего покровительства, умножай доходы, усиль вооружение и продолжай воспитание беспощадных воинов. Время работает на нас.
Такие указания подходили Кривой Глотке, и он вышел из лавки в хорошем настроении, для вида обвесившись сандалиями, словно простой торговец обувью.
Провозвестник зачерпнул горсть соли пустыни.
— По слухам, — сказал ему Бешеный, — Сесострис готовится нанести удар по правителю провинции Хнум-Хотепу. Этот военный конфликт будет, скорее всего, кровавым, а исход его — неясным. Ведь солдаты провинции Орикса многочисленны и хорошо вооружены.
— Тем лучше, друг мой.
— Может быть, Сесостриса даже победят и убьют. В этом случае...
— В этом случае его место займет Хнум-Хотеп, став нашей новой целью. Нам нужно уничтожить сам принцип власти фараонов, а не конкретных людей, которые приводят его в действие.
— Вы на самом деле доверяете Кривой Глотке? Если он разбогатеет, то может уйти из-под нашего контроля.
— Успокойся, этот преступник понял, что никто не может предать меня. Все боятся, что когти демона пустыни вонзятся в его плоть!
— Его слишком мало интересует истинная вера!
— Так будет со многими нашими сторонниками — простыми орудиями воли Бога. Ты — совершенно иной! У тебя другая природа. Мои откровения изменили твою судьбу, и отныне ты идешь по пути добродетели.
Мягкий голос Провозвестника поверг Бешеного в восторг. Таким образом вождь говорил с ним впервые и этим окончательно притянул к себе его душу. За учителем с огненным взглядом он пойдет до конца и будет слушаться его до последнего вздоха.
— Мне нужно знать, готова ли действовать наша ханаанская сеть, размещенная в Мемфисе, — сказал Провозвестник. — Чтобы проверить это, мы дадим ей настоящее задание и уберем заодно с нашего пути одно серьезное препятствие, которое мешает азиатской группе захвата проникнуть в Кахун.
6
Двое лазутчиков генерала Несмонту — оба семнадцати лет, быстрые, как ветер, и гибкие, как виноградные лозы, — не боялись ничего. Осознавая важность порученного им дела, они изо всех сил старались избежать опасности и добыть сведения об оборонительной системе Хнум-Хотепа, правителя провинции. В значительной части успех штурма зависел от тех сведений, которые они доставят своим начальникам.
Во-первых, Нил. Безоружные, в бедных набедренных повязках, от которых за версту несло рыбой, юноши вполне могли сойти за рыбаков. То, что они увидели, их поразило: в порту своей столицы Хнум-Хотеп построил настоящую флотилию из различных судов. А на берегу стояли десятки лучников.