К утру с Мосадишем было покончено.
Когда я узнал, что в Мискатонийском университете занимаются так называемым Предвидением, то первым делом написал прошение о гранте. И разослал запросы на рекомендательные письма всем коллегам: Докеру из университета Аризоны, Райну из Дьюкского, Бетерли в Оксфорд… впрочем, вряд ли вам покажется интересным полный список.
Сейчас мало кто вспоминает имя Затворника из Провиденса. Слишком многое изменилось в мире с тех пор, и людям есть чему удивляться и чего страшиться в повседневной жизни. Но исследователи считают, что ему удалось предсказать Пришествие Мифов. Скромный и нелюдимый журналист описал их так, словно встречался с каждым лично. Возможно, так и было – он видел их, хотя бы даже во сне или в горячечном бреду, но видел.
В Мискатонике работы по изучению его наследия называют классификацией Предвидения. Разумеется, я не мог остаться в стороне. Если где-то есть тот, кому Мифы открыли будущее… И пусть он жил задолго до Пришествия, говорили, будто описанное совпадает с нашей реальностью вплоть до мельчайших деталей.
Например, Глубоководные. Их облик, их физиология, цели, религия и этика.
Они пришли вслед за гигантской волной, первыми из Мифов. Не везде их приход сопровождался катаклизмами и цунами, но везде – страшными потрясениями. Ибо Глубоководные пришли не в одиночку.
Великая филиппинская мечта
Дмитрий Висков
Дэни вернулся домой воплощением филиппинской мечты – с тугим кожаным кошельком и в пилотских очках. Мечты этой прежде не было – она явилась вместе Дэни. Он привез брату Багусу часы, отцу пояс, а матери синее платье испанского покроя. Багус был на седьмом небе, но родители не смогли принять подарка, поскольку их уже год как не было в живых.
На острове Сиаргао многое изменилось за время отсутствия Дэни. Партизаны забирали рис, табак и лошадей, американцы поступали так же. Дети обирали принесенных морем утопленников, а те отравляли окрестности зловонием и трупным ядом. Но за день, после возвращения Дэни домой, все встало с ног на голову.
Над городом занесенной для удара саблей нависла Волна высотой в девятиэтажный дом. Ничто не предвещало ее появления: ни обнаженное дно, ни подземные толчки, – она просто поднялась и встала над городом, дотянувшись своей тенью до дома алькальда. Даже бывалых рыбаков бил озноб, когда ветер сдувал на город брызги с гребня. Американцы принялись спешно сворачиваться, а партизаны воспряли, словно надеялись выжить, когда Волна падет на остров. Нет, янки не сразу запаниковали: они и не такое видали. Видя, что стена из воды не двигается, несколько заядлых серферов с интендантом во главе подняли дирижабль, намереваясь высадиться на гребень и скатиться с него на досках. Но первого же сглотнула разверзшаяся пасть – в Волне было больше клыков и щупалец, чем воды. Тогда-то и стало ясно, по чью душу пришли.
Дом алькальда торчал посреди площади как последний зуб испанского рта, не способного более ни жевать, ни укусить. Американцы этот зуб просверлили и запломбировали. Теперь это была резиденция коменданта. Стальная фикса, мелькающая из-под губ, что нарекли островитян филиппинцами.
Дэни обыскали на входе. Что тут искать? Татуировки, шрамы и синяки не прощупать под рубашкой-саронгом и шортами. А их скопилось за два года в Новом Орлеане, где днем в спарринге Лу Броше выбивал из Дэни la merde, а ночью Дэни выбивал дерьмо из его фанатов, подрабатывая вышибалой в баре «Interlude». Потом был круизный корабль, на котором Дэни охранял пьяных туристов от них же самих и с которого сошел на родной остров. А теперь рыжий янки ищет базуку там, где никогда и ножа-то не водилось.