Внезапно из одного земельного гроба выполз упырь. Принц багрейший схватил девчонку и затащил к одному кургану. Упырь был противным существом. Фигура у него была человеческая, но кожа какая-то мертвящая, обвисшая, со складками. Уши торчащие, нос крючком, а зубы, словно острые клыки. Возле дома было дерево, довольно ветвистое, и упырь стоял под его тенью, стараясь не попадать под солнечные лучи.
– Стой здесь. Не шевелись, – одними губами прошептал Дион ей в ухо и попятился.
Севиль высунулась, рассматривая упыря. Принцу не понравилось бы, ну и к чёрту. Она не обязана делать всё, что он хочет. Она заметила принца крадущегося сзади. Упырь его не замечал. Стоял спиной и сонно щурился. Вот он подошёл вплотную и одним стремительным движением обезглавил упыря. Севиль зажмурилась. Когда же открыла глаза, заметила, что Дион делает ей отчаянные знаки. Девушка, стараясь не шуметь, подбежала к нему.
– Бежим, – шепнул он.
И они побежали. Через десять минут они всё бежали, пусть даже и поселение упырей осталось позади, и никто их не преследовал.
– Дион! – крикнула Севиль, запыхавшись. – Я устала.
Тот остановился и недовольно взглянул на девчонку.
– Слабачка, – заявил он ей в лицо.
– А я не говорила, что силачка, – парировала та. – Я пить хочу.
Последние остатки воды, она потратила на промывание раны.
– Ещё три-четыре часа дороги и мы дойдём до озера разбитых сердец. Там напьёшься.
– Озеро разбитых сердец? – переспросила Севиль, приподняв бровь.
– Да, – кивнул принц багрейший. – В этом озере водятся русалки, которые внушают путникам, то чего нет на самом деле, тем самым разбивая им сердца. А потом заставляют их топиться.
– Как можно кому-то что-то внушить? – не поверила девчонка.
Дион посмотрел в её карие глаза.
– Они не могут внушать то, чего вообще нет в сердце. Лишь тогда, когда в сердце путника есть хоть капелька желания, любви, ненависти к кому-нибудь. То чувство, которое он скрывает ото всех.
– Странные русалки, – пробормотала Севиль.
– Может быть. Пошли, – бросил Дион и зашагал в гущу леса первым.
Глава 10. Дарий Дежа Вю
Эмиль.
Его разбудили слишком рано. Вчера он весь день тренировался и теперь не мог встать с постели, но ему пришлось. Тело до сих пор ныло, а голова болела, словно там застрял меч принца светлейшего. А разбудил его Меланхол со всей бесцеремонностью, на которую он только был способен.
– Мистер. Вставать пора, – сказал он, когда тот заворчал в кровати. – Завтрак.
– Да иди ты со своим завтраком. – Эмиль бросил в слугу одну из подушек. Та упала у его ног.
– Поверьте. Мне не льстит. – Мелан поднял подушку и бросил обратно.
Эмиль хотел было возмутиться, но промолчал. С мрачным видом выполз из постели и направился в ванную комнату. В этот раз он надел тёмно-синие штаны и белую рубашку. Мастерке и шляпе он не изменил.
Меланхол постучал в соседнюю дверь. И опять появилась улыбающаяся физиономия Веселии.
– Доброе утро мистер! – радостно воскликнула она. – И тебе Мелан.
– Вам тоже, – ответил Эмиль. Меланхол ничего не ответил.
Веселия помедлила, смущённо улыбаясь Мелану, потом вздохнула и скрылась за дверью. Через минуту в проёме появилась Тиона в тёмно-голубом платье с оборками по кроям.
– Доброе утро, – сказала она.
– И тебе. Хотя я бы повалялся ещё… – Эмиль вздохнул. А потом улыбнулся девушке, продемонстрировав ямочки на щеках.
– Завтрак, – напомнил Меланхол.
– Веди уже, – буркнул юноша. – Отсюда надо уматывать ноги, – шепнул Эмиль, когда они проходили через арочный проём с огромным количеством всего стеклянного.
– Знаю, – также шёпотом ответила Тиона.
В обеденном зале находилась вся семейка. Во главе стола как всегда его светлость Ансель в этот раз в светло-бежевых штанах, белой рубашке и золотом камзоле. По правую руку – Угомон в зелёных одеяниях, по левую – Анавель, вся такая лёгкая и воздушная. И поодаль ото всех Анафель в рваных джинсах и мешковатой кофточке. Под её ногами мирно посапывал Тюфик.
– Доброе утро ваша Светлость, мм… мастер, ваша лучистость и ваша лучезарность, – громко сказала Тиона и сделала реверанс.